Я написала отцу несколько писем, но все их сожгла потому, что помнила предостережения Ви: исходящую корреспонденцию из Ред-Рока просматривают. Я не хотела, чтобы администрация узнала о моем отношении к месту, в котором меня держат, и методам «лечения», которые в нем применяются. Клейтон вела себя так, будто знала меня лучше, чем я сама, и от ее самодовольного вида так и подмывало все крушить и ломать. Я не хотела дать ей возможность прочитать мое письмо отцу, потому что не была уверена, что смогу сдержать свои чувства и не написать того, о чем потом сильно пожалею.
Я провела в Ред-Роке уже два месяца. У меня было достаточно времени, даже, может быть, больше чем достаточно, для того чтобы подумать о своей жизни. Я постоянно вспоминала Джеда. Пожалуй, воспоминания о нем были самыми приятными из всех тех, которые у меня были. Я думала об отце и матери и, к сожалению, о мачехе. Я размышляла о том, как сильно изменился отец. Мне, конечно, хотелось свалить всю вину за пребывание в Ред-Роке на мачеху, но я с грустью осознавала, что отец пошел у нее на поводу и позволил ее планам стать реальностью. Если бы пять лет назад мне сказали, что мой добрый и нежный папа отправит меня в этот концентрационный лагерь под названием Ред-Рок, я бы заверила, что даже под страхом смертной казни он бы никогда не сделал ничего подобного.
– Ну так почему же он на это пошел? – спросила меня Ви. Сестры собрались на тайную ночную встречу, проходившую каждую неделю. Вот то, что мы обсуждали на этих встречах, было в отличие от «лечения» в Ред-Роке настоящей терапией. В эти часы мы могли свободно говорить обо всем волнующем нас. На одной из таких встреч я осознала – вина за то, что я попала в Ред-Рок, лежит не только на моей мачехе.
– Отец – человек слабовольный, а она женщина сильная и волевая.
– Послушай, но ведь ты – его дочь. Если бы он не хотел тебя сюда отправлять, то мог бы все-таки ей как-то возразить, – заметила Биби.
– Может, он не желает, чтобы я с ними жила.
– Да перестань! Конечно же, нет! – запротестовала Марта.
Ви вопросительно подняла бровь, Биби сощурилась, а Кейси хмыкнула.
– Что я сказала? – удивилась Марта.
– Дорогая, но все же так просто, яснее не бывает. Если бы папа хотел, чтобы дочь была с ним, то разве отправил бы ее сюда? – спросила Биби. – Лично я считаю, что у любого подростка в той или иной мере должно проявиться оппозиционно-вызывающее расстройство. Если такового у него или нее нет, то это, скорее всего, действительно ненормальный человек. Остается вопрос – почему же все-таки папа загнал Брит сюда?
