— Признаться, я не думаю, что он собирался бить тебя, — ответил я, — хотя и нисколько не сомневаюсь, что он будет способен на это, и ни на мгновение не проявит при этом нерешительности, если ему покажется, что Ты того заслужила, или если ему захочется это сделать.
— Тогда почему же Вы вмешались? — спросила она, озадаченно глядя на меня. — Ведь тем самым Вы привлекли к себе внимание. Вы же не могли не понимать, что после того, что произошло между вами в прошлом, он мог вас опознать, и тем самым Вы подвергаете себя большой опасности.
— А разве трудно догадаться? — поинтересовался я.
— Наверное, чтобы защитить меня, — предположила рабыня.
— Нет, конечно, — отмахнулся я, от такой глупости.
— Тогда почему? — спросила она, и в её взгляде проступило неподдельное любопытство.
— Просто, Ты обслуживала меня, — спокойно объяснил я.
— Но ведь Вы именно это и сказали тогда, — заметила Темиона.
— Потому, что это было главной причиной, — пожал я плечами.
— Только по причине такой малости, — удивилась она, — просто, ради соблюдения права очерёдности?
— Конечно, — кивнул я.
— Неужели Вы рисковали столь многим ради такого ничтожного вопроса, как честь? — удивлённо спросила рабыня.
— Когда речь заходит о чести, то здесь не может быть ничтожных вопросов, — прорычал я. — Повернитесь. Голову в землю. Руки на затылок.
Произошедшее далее, с моей точки зрения, можно было считать забавным развлечением.
Позже, отдышавшись, я аккуратно уложил ещё постанывавшую невольницу на бок и, осторожно заведя её руки за спину, скрестил ей запястья. Она вывернула шею так, чтобы можно было видеть меня всё то время, что я связывал ей руки небольшим обрезком пеньковой верёвки.
— Я связал тебя, чтобы твой хозяин, или любой другой, кто найдёт тебя, решил, что Ты была использована, будучи полностью беспомощной, — пояснил я, и подтянув её лодыжки вверх, скрестил их и привязал к уже связанным запястьями.
Женщину начала колотить дрожь, с которой она ничего не могла поделать.
— Но я же действительно была беспомощна, — осторожно сказала она.
— Ты даже беспомощнее, чем можешь себе представить, рабыня, — усмехнулся я. — Просто твоя истинная беспомощность является не следствием таких мелочей, как кусок пеньковой верёвки, служащий лишь для того, чтобы удерживать тебя в положении, желательном для клиента и в течение определённого периода времени, она результат твоего состояния, твоей неволи.
Из глаз рабыни потекли слезы понимания, оставляя мокрые блестящие дорожки на щеках. Она закусила губу, стараясь удержаться и не разрыдаться.
