— Я… господин капитан… я ни в чем не виновата, — повторяла она, наверно, уже в четвертый раз, и Де Дженнаро не мог сдержать улыбку. Ну как ей все это объяснишь?
— Да успокойтесь же, — подбодрил он ее, — не стоит плакать из-за таких пустяков. Никто и не думает, будто вы могли участвовать в похищении синьора Мартеллини.
— Ах, значит, вы мне обещаете помочь? — пробормотала девушка уже более спокойно.
— Я ничего не обещаю. Я только говорю, что против вас нет никаких улик. Кроме того, по-моему, и у вас в стране тем, кто не чувствует за собой вины, нечего бояться.
Он подождал, пока до нее дошли его слова, и услышал в ответ «господин капитан», дважды повторенное с облегчением. На самом же деле достаточно было кому-нибудь из родных Мартеллини высказать хоть малейшее подозрение по поводу этой испуганной упитанной курочки, и ей пришлось бы пролить немало слез, прежде чем она сумела бы полностью оправдаться. Возможно, к тому времени уже успели бы освободить старика, разумеется, если родственники смогли бы собрать пять миллиардов выкупа. Между тем звонок англичанки отвлек Де Дженнаро от неприятных мыслей. Почувствовав, что ее наконец-то поняли, девушка пустилась в пространные объяснения, явно не имеющие никакого отношения к цели ее звонка.
— Как вы узнали мой телефон? — перебил ее Де Дженнаро.
— Я запомнила вашу фамилию. На вилле часто ее называли.
— Хорошо, а номер телефона?
— Я нашла его в телефонной книге, — с легким удивлением ответила девушка.
— В какой телефонной книге? Вот уже три года, как его там нет.
— Возможно, и так, но у меня дома старый справочник.
— Разве вы живете не на вилле?
— Нет. Я прихожу к Мартеллини утром и ухожу от них вечером. Там негде ночевать…
Капитан о чем-то раздумывал и не перебивал англичанку. Продолжать работать ему не хотелось: третья кассета с ее головоломками прекрасно могла подождать до полуночи или даже до завтра.
— А что вы делаете сегодня вечером, мисс?
20
На какое-то мгновение Ренате показалось, будто он хочет ей что-то сказать. Уже попрощавшись, Андреа в нерешительности остановился на пороге спальни. Застегивая молнию на юбке, она в ожидании вобрала голову в плечи. Против обыкновения сегодня он не опаздывал, и, значит, время было. Однако дверь спальни закрылась, почти тотчас хлопнула входная дверь, а затем с лестницы послышалось натужное кряхтение поднимавшегося лифта. Ежедневный ритуал ухода на службу был окончен. Она по-прежнему стояла, прислонившись к комоду, и с облегчением смотрела на закрывшуюся дверь.
