Траинито огляделся вокруг, словно ища, нет ли тут еще одного полицейского. И сказал весело:
— Кого же мы выделим на это дело? Нас всего трое. И хотя моя фамилия означает Триединство, божественным могуществом я не обладаю. Выходит, единственный способ — порасспросить людей, которые часто встречаются с Паломбеллой, — вдову Косму, он ее постоялец, и, пожалуй, дона Тарчизио.
18
Вдова Косма явно испытывала перед своим постояльцем подлинное благоговение.
— Он человек очень воспитанный и не доставляет мне никаких хлопот. Если не идет на рыбалку, остается у себя, сидит и читает. Когда же не читает, то смотрит телевизор. Никогда не выказывает ни малейшего недовольства. Он самый настоящий джентльмен, — заключила вдова Косма, прямо-таки облизав слово «джентльмен».
Брандолин пробурчал что-то насчет страстей женщин в критическом возрасте, но вдова не расслышала, она пылко повторила, что последним дона Паломбеллу навестил синьор из Сорренто, и разговор вроде шел о налогах и о судебных жалобах. А больше никто не приходил.
— Значит, читает?
Брандолин перебирал стопку газет, лежавших внизу, на столике.
— Паломбелла клал газеты прямо со дня приезда сюда?
Вдова с неодобрением поглядела на старшего сержанта и на разбросанные им по столику газеты.
— Раз они тут… — ответила она, удивляясь столь нелепому вопросу.
Брандолин разложил «Гадзеттино» строго по числам. И словно невзначай обронил:
— Паломбелла живет здесь уже три месяца. А собирать газеты начал с… с 30 сентября. Что же стало с остальными, более старыми газетами?
Мариза Косма взглянула на свои ноги в кожаных домашних туфлях, которые начала носить лишь с появлением постояльца. Подумала и решила, что честный ответ никому не повредит — ведь речь идет всего лишь о старых газетах.
— Да, первые несколько недель он позволял использовать их на кухне для растопки. А потом сказал, что газеты ему нужны, и велел оставлять их на столике.
— И началось это 30 сентября?
— Точно день я не помню, — ответила вдова, которой надоела въедливость старшего сержанта.
— За день до этого была попытка ограбления на вилле Сперони, с 30 сентября газеты непрерывно печатали об этом тьму статей, — пояснил Брандолин. — Думаю, вам не понравилось, что ваш постоялец не давал вам прочесть такую интересную уголовную хронику?
— Если меня что интересует, так я сама покупаю газету, — зло ответила вдова и уселась в углу, чтобы проследить за обыском в комнатах ушедшего куда-то Паломбеллы. При этом она запоминала буквально каждое слово старшего сержанта, который разглядывал книги Паломбеллы — почти все на латинском языке. Черт побери, кто бы мог подумать!
