— Целую вам руки, дон Тарчизио, — сказал Барон, и его серые глаза лукаво усмехнулись, когда священник непроизвольно сунул руки в карманы сутаны.
Священник проводил гостя до порога и, взглянув на горы, сверкавшие зеленым огнем в этот прозрачнейший октябрьский полдень, не удержался от восхищения, всей грудью вдохнув чистый воздух.
— Прекрасный денек, синьор Паломбелла. Хотя пейзаж немного отличается от вашего, на берегу залива.
— Да, тут не котловина, а прямо-таки драгоценное ожерелье, — любезно откликнулся Барон, желая ублажить дона Тарчизио, но сразу же с грустью добавил: — И все же те места, где живешь себе на свободе, всегда кажутся самыми красивыми.
— Вы охоту любите? — неосторожно спросил дон Тарчизио, слывший в округе заядлым охотником. Он как-то забыл, что поднадзорному запрещено иметь оружие любого типа.
— Да, но здесь переключусь на рыбную ловлю, — со вздохом ответил дон Джузеппе.
— Тут есть места, где водится отменная форель, — утешил его дон Тарчизио и пообещал их показать. И вдруг он заметил, что трое мальчишек из «банды мафиози» и даже Маттео с ногой в гипсе стоят у стены молельни и неотрывно следят за каждым их движением.
Дон Тарчизио поспешно распрощался и вернулся в церковь.
Он, человек обычно невозмутимый, внезапно разнервничался и в сердцах скинул любимца-кота с кресла — сам покидать это мягкое местечко кот не хотел, считая своим законным правом нежиться тут.
До заката, к счастью, еще оставалось добрых полтора часа. Есть время, чтобы успокоиться, отогнать прочь навязчивые грешные мысли, а главное, больше не думать о полуобгоревшем незнакомце, которого нашли на повороте дороги, возле руин бункера, почему-то пышно именуемых «замком».
«Разве не мафиози сжигают трупы, чтобы убитого не смогли опознать? — сам себе задал вопрос дон Тарчизио, садясь в кресло. — Нет, точно нет, оружие мафии — охотничье ружье».
Впрочем, здесь налицо преступление «на чужой территории», а значит, возможны варианты. И потом, охотничье ружье — лупара — оружие сицилийцев и калабрийцев. А в провинции Кампания к нему, вероятно, не прибегают. Дон Тарчизио тяжко вздохнул, поняв, что совершенно не разбирается в этих запутанных вещах. Ведь он всего-навсего приходский священник, лишь однажды совершивший паломничество в Рим по случаю святого года. А его познания в видах оружия ограничиваются аркебузой и перочинным ножом. Да еще бритвой. А если он вспоминал о неаполитанских пистолетах, то всегда считал, что из них стреляют в дни карнавала, в такт залпам петард. Он сжал пальцы в кулак и сунул руки в карманы. «Целую вам руки, падре». Этому Барону в ответ надо было бы съездить кулаком по роже. «О святая мадонна, прости меня, бедного приходского священника».
