— Когда начнется суд? — спросил Россетти у своего адвоката, а тот в ответ лишь пожал плечами.
Баллони собрался было передразнить адвоката, как вдруг его окликнули:
— Баллони!
Он остановился и в изумлении повернулся. Шедший рядом адвокат Пратович тоже остановился. Россетти и его адвокат сделали еще несколько шагов, и тут путь им преградил полицейский агент.
— Баллони, — повторил Балестрини с порога своего кабинета. — Вернись-ка на минутку.
Баллони взглядом спросил совета у адвоката, который тоже был заметно удивлен.
— Иди, я подожду тебя здесь.
— Мы спускаемся во двор, — предупредил сержант, начальник конвоя, и двинулся дальше с Россетти и его адвокатом.
Баллони с опаской вернулся в кабинет Балестрини.
— Садись, — приказал ему Балестрини, но сам стоял возле шкафчика и что-то в нем искал. — Садись, — повторил он. Увидев, что Баллони снова не подчинился, он подошел к нему вплотную и посмотрел на него с комическим удивлением. Баллони чуть не расхохотался, ему дико захотелось ухватить этого Балестрини за подбородок и ущипнуть за щеку с веселым криком «Пири-пири!», но он удержался.
Вопрос прокурора, который стоял совсем рядом, приятно его удивил:
— Сможешь повторить мой вопрос?
— Конечно, — невольно подражая его голосу, ответил Баллони. Да это же сущий пустяк: прокурор говорил так медленно и с такой характерной интонацией, что он мог бы устроить целое представление, и вся прокуратура покатилась бы со смеху.
Балестрини улыбнулся, но улыбка его показалась Баллони не слишком дружелюбной.
— Видишь ли, Джакомино, у меня есть против тебя одна-единственная улика, да и то это, скорее всего, не улика.
— Какая еще улика?
— Ну, доказательство того, что Де Дженнаро убил ты. Ведь я надеялся, что Мантони, швейцар дома, где жил капитан, тебя узнает. Но вот не узнал.
У Баллони дух перехватило — неужели на лице у него отразился испуг?! На пристальный взгляд Балестрини он ответил хмурым взглядом, и чем больше он смотрел на этого блюстителя закона, тем яснее понимал, что тот бессилен. Не осмелился даже повторить свое обвинение в присутствии адвоката и почему-то прибег к дешевому трюку, оставив того в коридоре. Баллони улыбнулся — ему было смешно, он был сейчас неуязвимее этого Балестрини и знал, что его улыбка бесит врага.
— Ну, признаешь? — прошептал Балестрини, и Баллони подозрительно огляделся вокруг. Спрятанные где-то микрофоны? Адвокат Пратович объяснил ему, что на основании нечетко записанного голоса нельзя обвинить человека в преступлении, такая улика всегда будет признана недостаточной.
