— Понимаю, — пробурчал Де Леонибус, поднимаясь.
Ну что ж, выходит, поладить миром Балестрини не хочет. Он показал на пленки.
— Значит, ты передашь их майору?
— Только после того, как перепишу, — резко ответил Балестрини и почувствовал, с какой неприязнью Де Леонибус впился в него своими узенькими глазками. Подождав, пока за ним захлопнется дверь, Балестрини тяжело откинулся на спинку кресла. Боль усилилась — значит, впереди еще одна бессонная ночь. Он снова вспомнил о тех юнцах — нет, он не сумел запомнить в лицо ни одного из них. «Я вел себя как трус, безропотно позволив себя избивать. Хотя если учесть, как я испугался, то, пожалуй, нет», — с улыбкой подумал он, и подбитый глаз сразу заныл. Он заплывал все больше, и в нем отдавалось болью любое движение лицевых мускулов.
Балестрини вспомнил о карабинерах (недаром их называют «корпусом достойных»), о первом из них, поспешившем ему на помощь, о старшине, о двух других, и вдруг в голову ему пришла мысль, на первый взгляд абсурдная. Но только на первый взгляд. Он так и застыл с ручкой в руке, лихорадочно пытаясь найти ей подтверждение. И вот факты начали выстраиваться один за другим. В считанные секунды все обстоятельства, призванные подтвердить эту дикую мысль, встали на свои места.
Так вот почему полиции до сих пор не удалось отыскать Пастрини! Как бы она ни старалась, разве можно схватить человека, которого не существует? Пастрини — так на свой шотландский лад переделала его фамилию бедная Грэйс. Так она расслышала, наверно, фамилию «Балестрини», а потом, не раз ее повторяя, сама привыкла к ней. «Пастриньи» записал в своем блокноте секретарь, «Маэстрини» назвал его по ошибке один из карабинеров.
Доказательства?.. Де Дженнаро не стал бы называть девушке фамилии своего гостя, если бы речь шла о ком-то чужом. Вместо «Балестрини» он наверняка сказал бы «мой приятель» или что-либо подобное. А будь это новый осведомитель или случайный знакомый, Де Дженнаро сказал бы «один человек», «некто». К тому же, зная о грозящей ему опасности, Де Дженнаро вряд ли сразу бы открыл дверь незнакомцу. Между тем дверь он открыл, хотя, наверно, и удивился неожиданному визиту Андреа Балестрини. А потом Грэйс Демпстер, часто слышавшая фамилию прокурора, которого она угощала свежайшими тостами, догадалась об истине. Но не о том, сколь она опасна.
Вспомнив о судьбе Грэйс, он содрогнулся. Неужели ее убили только за это? Очевидно, успей она поделиться с ним своим открытием, он напал бы на след преступников, иначе ее не стали бы убивать. Он ощутил свое бессилие, на ум не приходила ни одна удачная идея. Наверно, самое разумное сейчас — уехать домой, полечить подбитый глаз примочками и отдыхом. В дверь постучали.
