— Пока трудно сказать. Увидим. Вы не помните, про какой голос Де Дженнаро сказал, что он принадлежит человеку, которого я знаю?
Девушка сосредоточилась, пытаясь вспомнить. Она наморщила лобик, держа в руке надкусанный тост.
— Это, мне кажется, когда кто-то говорит, что надо назначить подходящую… подходящую дату.
— Окончательную дату?
— Да-да, вот именно.
Пришлось запустить магнитофонную ленту сначала и послушать ее вновь почти целиком, пропуская только песенки и интермеццо, которыми дуэт Де Деннаро — Демпстер то и дело прерывал записи. Наконец голос проговорил:
«Пора назначить окончательную дату: споры ни к чему, необходимо установить сроки и выбрать для каждого…»
Вот и все. Балестрини заметил устремленный на него полный любопытства взгляд шотландки. Он с досадой пожал плечами. Казалось, раньше он никогда не слышал этого голоса. Он и лица-то запоминал плохо, где уж ему узнать, кому принадлежит эта правильная речь, этот голос, не отличающийся особенным тембром.
Размышляя, Балестрини вытянул ноги: странно, он чувствовал себя так непринужденно в этой квартире, с этой девушкой. Он ей беспричинно улыбнулся. Еще трудно было сказать, насколько могут пригодиться эти данные. Но уже имелось имя, причем довольно редкое: попав в следственный отдел, оно в два счета обрастет всеми необходимыми точными данными. Пастрини — странная фамилия, не римская, и человека с такой фамилией будет найти нетрудно.
— Принести еще пива? — предложила девушка, убирая пустые стаканы.
— Нет, спасибо.
— Может, хотите еще чего-нибудь?
Балестрини, улыбаясь, покачал головой и вновь проводил ее взглядом, пока она не исчезла в кухне. Послышался шум сильно пущенной струи воды и стук открывшейся, а потом захлопнутой дверцы шкафа.
Почему Де Дженнаро действовал абсолютно один? То, что его шеф Винья был совершенно не в курсе дела, Андреа Балестрини вовсе не удивило, вопреки ожиданиям полковника. Де Дженнаро и Винья не слишком-то жаловали друг друга, их отношения ограничивались лишь самыми необходимыми контактами. Но почему капитан не поговорил с ним, Балестрини? Хотя бы намек, одна фамилия, какая-нибудь ниточка — и расследование убийства Де Дженнаро было бы закончено в двадцать четыре часа.
— Синьорина, — позвал Балестрини, поднимаясь с кресла и собирая пленки.
Грэйс Демпстер тотчас появилась, вытирая руки о цветастый передничек.
— Я пойду. Если разрешите, я захвачу записи и магнитофон.
— Да, пожалуйста.
— Магнитофон я беру у вас взаймы… Постараюсь его поскорее возвратить — сразу же, как только перепишем пленки.
