— Тебя искал полковник, — сухо сообщил лейтенант Стелла, тотчас уткнувшись в бумаги. Они уже более года разговаривали друг с другом только по служебным делам.
Даже не поблагодарив, Де Дженнаро прошел в свой кабинет, опустил магнитофон на письменный стол и только тогда вспомнил про «жучка». Лихорадочно листая записную книжку, он нашел, а затем набрал номер. Раздалось шесть-семь гудков, прежде чем ему ответили.
— Надя?
— А… привет! Откуда это ты звонишь?
— Ты одна?
— Нет.
— Черт! Но хоть выслушать-то ты меня можешь? — спросил капитан, смеясь и поглядывая на часы.
Надя какой-то ничего не значащей фразой дала понять, чтобы он говорил. Старика не было слышно: если он еще не сдох, то уже наверняка лежал на другой половине постели в глубоком обмороке.
— Послушай, я говорю из твоей кладовки. Я тут велел установить телефон, чтобы скоротать долгие часы ожидания.
— Черт побери, как ты красиво выражаешься. Тебя прямо можно принять за офицера карабинеров.
— И у тебя еще хватает нахальства острить?
— А что такое? Почему бы и нет?
— Ты все еще с нашим приятелем?
— А ты что думал? Я ведь, знаешь, верная в любви.
— Знаю, знаю, я в этом имел случай убедиться, пока тут ждал… Ну ладно, слушай внимательно: мне необходимо сегодня же получить назад ту штучку, что спрятана в абажуре.
— Что? Ах да, поняла. Тогда вот что… Сегодня после обеда, часиков в пять, мне надо быть в твоих краях. Я тебе ее оставлю… Ну эту штучку… там, у тебя…
— Где, в проходной? Нет, лучше ты меня вызови и отдай лично в руки. Нет, погоди, может, меня не будет. Да-да, наверняка не будет. Слушай, сделай пакетик, но такой; чтобы не понять, что там внутри. Хорошо завязанный пакетик, понимаешь?
— А вдруг подумают, что это бомба?
— Перестань говорить глупости. Во всяком случае, я предупрежу дежурного, что ко мне придет женщина, опишу ему и тебя, и пакетик. Договорились? Хорошо?
Все хорошо, но у него было бы спокойней на душе, если бы к концу дня он смог вернуться на работу, повидать Надю и заодно спросить, что это ей взбрело в голову так долго возиться с этим мерзким стариком. «Ну хоть бы чуточку стыда, — подумал он, улыбаясь, — то есть нет… вернее сказать, хоть чуточку достоинства… Нет, опять не то. Ну скажем, хоть чуточку хорошего вкуса. Тоже не подходит. Ну хотя бы чуть больше заботы о соблюдении внешней формы…»
— Полковник у себя? — спросил он у дежурного, лицо которого было словно вырублено топором — такую физиономию, раз увидев, не забудешь.
