С отцом его мы вроде приятелей: осенью на охоту ходим вместе, по орехи, в тайгу, вообще. Я, бывает, иногда «посидеть» захожу к нему. Вот поднимаюсь к ним по ступенькам в сени — и странный такой звук из квартиры: чистый, знакомый, и не поймешь что… Открываю дверь — елки-моталки! На одном стуле Толька с гитарой на колене, на другом — ноты! У меня самого руки, как говорится, только задницу чесать, то есть ни на одном инструменте ни в зуб ногой, и вообще, считаю способность к этому за особый дар сверхъестественного, а тут — Толик! Я аж растерялся! Он тоже испугался.
— Я это так… — а сам ноты складывает — и за спину.
— Где отец?
Оказалось, с матерью к соседям ушли. Вроде бы и мне тоже здесь особенно-то делать нечего — а стою! Хоть ты тресни! Он тоже молчит, не шевелится.
— Сыграй, — говорю, — Толя.
Стесняется, аж скрючило его, беднягу. Но уговорил, да и не трудно уговорить-то его. Опять ноты примостил, пальцами по струнам: щип-щип. Боже ты мой! Ну, по радио, по телевизору-то ведь каждый день ее слышишь и наверное уж не в таком исполнении! А тут щипнет — и в горле что-то зацепит, потянет — аж в слезы. И что самое невероятное: по нотам! Ну, конечно, и я: и «до», и «ре», и «ми-фа-соль» — где, на какой полоске, знаю, в школе проходили, да пока ее высчитаешь, и еще на грифе надо найти, да прижать-то ни раньше, ни позже! Так ведь я-то и не Толик! Сыграл он штук пять-шесть, и все такие грустные: точно не за струны, подлец, щипит, а мою-то душу выматывает. И это даже меня как-то слегка перевернуло: как-то вообще человека зауважал. А он видит, что нравится, воссиял, бедняга, чуть не плачет.
— Я, — говорит, — ей на день рождения это сыграю?
— Сыграй, — говорю, — конечно, сыграй! Откудова, — говорю, — это ты так насобачился?
— Дима, — говорит, — научил. За немецкий штык.
Ах же ты, Димка!
…Но все кончилось так, как и должно было кончиться, так, как мы все хотели, то есть благополучно. Очень благополучно.
Иду я как-то с работы — мамка навстречу чуть ли не вприпрыжку бежит.
— На-ка, Федор, скорей! — сует пятерку. — Водки возьми! Юлькин приехал… Извиняется: дураком, говорит, был! На Катьку не наглядится.
Я как-то даже не сразу сообразил: кто это «Юлькин», хоть уже ожидали и поговаривали об этом. Но быстро усек, деньги в зубы — и в магазин.
Новый муж мне понравился: здоровый парень, простой, остроумный. Женщины не пьют, так мы вдвоем пузырь уговорили, а потом и до настойки добрались, и все это за разговором о «случаях», о драках, а вскользь и о прочем.
