- История вышла... Я хотел в университет подаваться, об Иркутске мечтал, а меня из последнего класса турнули. С волчьим билетом...
- Это за что же?
- За дурь,- чистосердечно признался он.- Я, понимаете, директора со второго этажа обмочил.
- Д-да,- не нашелся я ничего больше сказать.- И за что же вы его так? Что он вам сделал?
- Ничего он не сделал. Просто с ребятами спорили.. Хватит духу или не хватит.
- Значит, хватило?
- Угу, - грустно подтвердил он свой печальный успех.
- И возвратились к отцу?
- Нет, отец у меня в гражданской погиб, Каппель убил его. Это у Колчака генерал был такой. Когда Колчака раскрошили, он с отрядом подался в леса. А отец пошел драться против него. Отец здесь единственный красный Другие наши деревенские не воевали, потому что им нельзя убивать... Большевик меня потому и забрал к себе, что отец считался погибшим за новую власть. И председателем меня назначили тоже из-за отца. Впрочем, здесь только председатель и числится, а Совета у нас не имеется . Налогов не платим, хлеб не вывозим... И ничего с нами поделать не могут, потому что к нам трудно добраться.
- Значит, обязанностей у вас нет никаких?
- Почти, можно сказать, никаких. Пробовал объяснять про советскую власть, но людям это неинтересно... Им все равно, чья власть, раз не божья... И Киренск с меня тоже никакого дела не требует. Я послал раз при случае сведения о смертях и рождениях, но их, наверное, выбросили. Ведь мы там ни в каких бумагах не числимся, и им про нас не обязательно знать...
- Значит, и жалованья вы не получаете?
- Конечно, не получаю.
- А на что вы живете? Свое хозяйство у вас?
- Какое там хозяйство,- пренебрежительно мотнул он головой.- Всей живности - поросенок и трое ребят.
- Как?
Он засмеялся.
- Да вот так.. Тоска тут. Только и остается, что делать детей. Не гадал и не думал, что в двадцать два года у меня их будет три штуки.
- Трудно, наверное, без хозяйства кормиться?
- Вообще-то конечно. Но с хозяйством надо возиться, а я не люблю. Я в школе в комитете учащихся был, драматическим кружком заправлял... Пьески мы ставили, плакаты писали. Вот это мне нравилось.
- Почему же вы тут ничем не займетесь?
- Тут? - Он презрительно хмыкнул. - Тут ищите-переворачивайте - нигде печатного ничего не найдете. Какие там пьески! Только и есть что евангелие с требником. При царе Горохе печатанные. Труха, а не книга. Прямо под Пальцами вся рассыпается. И смешно, и злость забирает. Но пришлось ее по должности вызубрить.
