Трудно сказать, сколько они прошли за этот день километров. Сами они считали, что не меньше двадцати, все-таки шли без малого до сумерек. Правда, до настоящего темна оставалось еще не меньше часу, но им встретился подходящий ночлег - сеновал с остатками прошлогоднего сена. Этим пренебрегать не следовало. Единственное село, которое им довелось обойти стороной, было полно немцев. Кто мог поручиться, что в следующем будет иначе?
Ужин был более чем скромен - по бутерброду на брата. Приходилось экономить. К тому же известно, что на порожнее брюхо спокойнее спится. Иное дело завтрак - без него и работа киснет.
Спать улеглись невеселые.
- Соображением хочу поделиться, - сказал Залогин, ворочаясь в сене. - Об одной принципиальной ошибке.
- Думаешь, зря за шоссе держимся? - отозвался Страшных.
- Уже почти уверен. Ты сообрази, дядя, Гитлер мог навалиться как раз вдоль шоссе, на узком фронте. А чуть в стороны - и его уже нет. И там Красная Армия. Ну?
- И сколько же в этом «чуте» будет километров?
- Ну, может, полста… а может, и больше.
- Мне не подходит, - сказал Страшных. - Много.
- Чудило! Это ж до линии фронта. А я убежден: стоит нам отвернуть в глубину, как сразу же повстречаем своих. Горемык вроде нас. Только поумнее нас: они не лезут черту в зубы и держатся подальше от этой проклятой дороги.
- Мне не подходит, - сказал Страшных, - я уже во как сыт одним умником.
- Я тебе серьезно говорю.
- А я шучу? Сообрази: встречаем какого-нибудь умного парня с кубарями. Обрадуется он нам? Еще бы! Заржет от счастья! Команда, что и говорить, дай бог. Только вот Тимоша будет лишним. Обуза. Ну мы с ним возимся понятно почему. А лейтенант не поймет. Он скажет: «Целесообразнее не тащить младшего сержанта товарища Егорова, мучить его и лишать себя мобильности, а оставить на попечение советских товарищей колхозников». Ты понял? «Це-ле-со-образ-нее», - отчеканил Страшных. - Он объяснит нам: «Это не жестокость. Это суровая необходимость. Война диктует свои законы». И в первой же хате мы сбросим Тимошу на попечение какой-нибудь бабы или деда и даже узнать не сможем, что это за дед, может, он первейшая сука во всем районе и ждет не дождется своих любименьких фашистов.
- Ну ты это зря, дядя, - сказал Залогин. - Чего вдруг мы его бросим? И не подумаем.
- Прикажут - так и бросишь.
Они помолчали, и тогда подал голос Чапа.
- Хлопцы, а шо я вам скажу… На такому от харче далекочки не удерем.
- А я думал, ты спишь, - удивился Страшных.
