Он сдерживал мотоцикл, пока немцы их не нащупали, пока воздух не заныл от пуль, которые потянулись к ним отовсюду. Даже Тимофей не выдержал и крикнул: «Гони!» - и юн рванул опять напрямик, напролом, не разбирая дороги. Мотор выл и грохотал, Герка то и дело соскакивал, тянул вверх то заднее колесо, то коляску, при этом так таращил глаза от напряжения и так орал, что можно было додумать, будто он идет на побитие мирового рекорда. И Тимофей орал, и Ромка, аж горло заскребло, и так в грохоте и оре они даже не вырвались - вывалились на луг и увидели слева мотоциклистов, ни это было уже не страшно, главное - от облавы оторвались, а с того берега стрелять по ним было совсем не с руки до тех пор, пока немцы не увидят их уже на горке. Но тогда тем более, ищи-свищи, черта с два в них попадешь на таком расстоянии.
Это были минуты блаженства. Ушли!… Смерть осталась позади, в стрекочущих кустах. Она еще бросила им вдогонку несколько свинцовых камушков, когда они взлетали на прокаленный солнцем бугор, но это было уж несерьезно, а потом стометровый шлейф пыли закрыл их, как дымовая завеса, и они испытали сладостное облегчение победы.
Разве теперь, после пережитого, они могли принимать всерьез каких-то мотоциклистов, по сути, равных противников? Впервые равных противников. Они проедут еще километр и отвяжутся, рассудил Страшных. И выжал из мотоцикла все, чтобы помочь немцам найти это очевидное решение.
Потом он подкрепил свои доводы изящным маневром, после которого выиграл еще сотни три метров.
Потом он вдруг понял, что его почти прижали к границе. Пересекать ее Ромка не собирался: если здесь он знал все, то за кордоном хозяевами положения сразу становились немцы. Ромка спохватился как раз вовремя, чтобы успеть вывернуться. Эка настырные парни, подумал он, а ведь они знают свое дело!…
Тут он впервые поставил себя на место противника и признал, что ничего сверхъестественного не происходит. Если немцы профессионалы, уверенные в себе опытные вояки, то с чего вдруг они будут уступать втрое слабейшему противнику? Ну конечно, ведь их втрое больше! - понял Ромка. Я-то, дурень, не придал этому значения, а для них, может, это главный аргумент. Они настолько уверены в успехе, что для них это не поединок - гон! Они гонят зайца, они охотятся, вот что они делают!…
За самоуверенность надо наказывать, решил Страшных, однако вовремя вспомнил, что он не один. Тимофей был плох, он сидел прямо, слишком прямо, слишком напряженно, как сидят только из последних сил. Его надо в лазарет сегодня, сейчас же. Ваше счастье, гниды! - пробормотал Ромка, сложным зигзагом увернулся от немецкого трезубца, и запутал след, и совсем было решил, что перехитрил немцев, но тут из-за рощи всплыл, накатываясь точно по адресу, коричневый шлейф, затем еще один, и вот и третий клубится, и на его острие - мелькающий комок машины…
