Проселок был виден далеко в обе стороны. По нему пылили несколько немецких машин, почти все бензовозы для завтрашних и послезавтрашних самолетов, которые будут здесь базироваться. Водители на маневр мотоцикла среагировали естественно: те, что успели разминуться с пограничниками, наддали газу, остальные тормозили и разворачивались. В неопределенном положении оказался только один бензовоз: он сперва гнал, но, когда выяснилось, что не успевает, начал гасить скорость. Водитель не находил себе места, однако, увидав, что пулемет «МГ» в руках скрючившегося в коляске Герки Залогина наведен на его машину, замахал руками, энергично показывая, что в них ничего нет и что он не собирается вмешиваться в события.
- Бей! - закричал Страшных.
- Но ты же видишь…
- Бей, сопля! Может, он в спину хорошо стреляет.
«МГ» коротко застучал. Ничего не изменилось, только водитель еще энергичней замахал руками. Залогин ударил еще раз, более щедро. И опять ничего не изменилось, хотя бензовоз, словно уступая дорогу, отвернул в сторону и ткнулся в кювет. Но, когда проезжали мимо, Страшных успел заметить, что шофер уже мертв. А потом их швырнуло вперед горячей взрывной волной, вбило в кусты. Чудом не перевернулись.
И началось.
Пули защелкали вокруг, срезая ветви; кусты хлестали по лицам. Страшных не успел сбросить скорость, отвернул один раз, другой, через третий куст промчался насквозь и затем еще через один. Это его обмануло. Он решил, что прорвется напролом - и мощность, и масса мотоцикла были подходящие, - повел машину почти прямо, и они тут же застряли. Пока выбрались да оттащили мотоцикл, пули дважды продырявили коляску. «Шабаш», - крикнул Тимофей и показал на небольшую выемку. Мотоцикл в ней скрылся лишь наполовину; впрочем, большего и не требовалось. Пограничники легли вокруг.
Яма была сырой. Страшных выключил мотор, однако, услышав от Тимофея. «Пусть работает», - сказал: «Конечно», - и включил его снова, досадуя на свою несообразительность. Впрочем, он тут же отыгрался.
- Хорошо бы этого парня здесь положить, - кивнул Тимофей на узбека. - Только закопать не успеем. Жалко.
- Нет! - отрубил Страшных. Больше ничего не добавил и приготовился защищать свое «нет», уж больно категорически оно прозвучало, но с ним не спорили. Конечно, убитый был обузой, и таскать его за собой было не очень разумно. Однако Ромкина интонация убедила без аргументов. Все поняли, что убитый заслужил настоящих похорон с душевной надписью над могилой. Он прав, решил Тимофей, и кивнул.
