Есть один замечательный эпизод в "Семиярусной горе" Мертона, книге (с подзаголовком "Автобиография веры"), которая разошлась в 20 млн. экземпляров на двадцати языках и еще ждет перевода на русский язык. На Томаса Мертона произвела огромное впечатление русская эмигрантка, добравшаяся до Нью-Йорка без единого цента в кармане. Работала в прачечной - и превратила свое невольное положение пролетарки в апостольское служение мирянки среди мирян: живя в тех же трущобах, где жили миллионы, отдавая большую часть сил монотонному, отупляющему труду. В этой борьбе веры с судьбой баронесса де Гюк приобрела такую силу духа, что выступления ее ошеломляли и поражали. Мертон, войдя в круг ее друзей, заметил, что священники внимали ей, примерно как в легендах о святой Екатерине, переспорившей пятьдесят докторов. Екатерина де Гюк создала Дом дружбы в Гарлеме и звала туда всех католиков, а Мертона особо. Он, поколебавшись, согласился, - как вдруг пришло другое решение. Приведу несколько строчек его рассказа об этом. Он очень короток: "Последние три дня прошли без заметных событий. Был конец ноября. Дни становились короткими и сумрачными.
Наконец в четверг вечером я внезапно почувствовал себя полным живой уверенности: "пришло для меня время стать траппистом".
Откуда взялась эта мысль? Я знаю только, что она явилась внезапно. И это было чем-то властным, неудержимым, ясным".
Мой друг Лайф Ховельсен, несколько раз переживавший подобные внезапные решения, называет их Божьим интернетом. Вы обдумываете важное дело, составляете план, и вдруг в последний миг из какой-то глубины приходит другое решение и настаивает: так! только так!
Мертон искал выход из суеты, в глубину одиночества, но опасался строгости монашеских уставов. Он долго перебирал их, выбрал то, что казалось полегче; потом почувствовал, что и это ему не по силам. И вдруг - избрал самое суровое послушание: получать только четыре письма в год, объясняться по возможности знаками... Какую роль во всем этом сыграла дружба с баронессой2?
Влияние ее личности было огромным. Мертон это очень ярко описал, но нельзя сказать, что он подчинился влиянию. Баронесса звала помогать бедным, опустившимся неграм в Гарлеме, а он выбрал орден созерцателей, ушедших от мира. Видимо, повлияли не слова баронессы, а сама ее личность, ее нравственная цельность. Пример цельности ускорил выход из расколотости, ускорил воссоединение всех сил в глубине. И когда это произошло, глубина мгновенно все решила, не слушая ничьих слов. Лайф Ховельсен сказал бы: сработал Божий интернет. В глубине стал слышен голос: выбирай самый суровый путь. Тебе надо чем-то заменить путь, по которому прошла баронесса. В Доме дружбы, который она создала, ты этого пути не пройдешь.
