– Теоретически да, – сам не вполне уверенный в своих выкладках, ответил я, – при условии, что плата вносится со стороны.
Теперь она уже совершенно не скрывала своего интереса, направив свою лошадь почти вплотную к моему стремени.
– И каковы условия вашего нового контракта? – поинтересовалась герцогиня. Любопытство победило в женщине даже недавнюю обиду и неприязнь ко мне.
Но я вынужден был признаться в том, что и сам пока не знаю, что должен сделать, а знаю лишь, ради чего. И хотя, в мои смутные планы в первую очередь входило недопущение Генри Монтгомери к власти, дабы предупредить повторение роковых встреч вестников друг с другом на поле брани, а уж, как неизбежное условие, сохранение жизни Изабелл, она поняла всё по-своему.
– Ты хочешь остановить Генри ради меня? – девушка даже не заметила, что обратилась ко мне на «ты». – Только не убивай его, пожалуйста. Отец уже потерял одного сына, и я не хочу, чтобы его род прервался!
А то, что именно Генри повинен в смерти Стивена, спросил я её, что её саму могли убить, опоздай я буквально на пару минут, это её совершенно не волнует? То, что Генри притащил в средневековый мир танки и пулемёты, ей безразлично? А знает ли она, что один такой генри однажды сотворил с моим миром?
– Знаю, – произнесла девушка тихо, – это частью был и мой мир.
В запале я не сразу уловил смысл сказанного ею. Когда я распаляюсь, то хоть и слышу слова оппонента, но не воспринимаю их. А когда до моего сознания, наконец, добрался смысл сказанного ею, моя челюсть отвисла, а конь, казалось, сам встал, как вкопанный. Во мне боролись два желания – убить её за подлую шутку, и выслушать сперва её последнее слово.
– Ты сейчас же объясняешься, – недобро глядя на Изабелл, велел я, – или я возвращаю тебе золотой, и освобождаю себя от всех обязательств.
К моему великому изумлению, она восприняла мои слова совершенно спокойно. Позади нас со скрипом остановился фургон. Я что-то рявкнул в его сторону, и Боб с мальчиком спрыгнули в траву и отбежали на почтительное расстояние. Боб, как я заметил, успел прихватить с собой полную флягу и вяленое мясо.
– Говори, приказал я грозно.
– Не ори на меня!
Я опешил. Она повысила голос на вестника смерти! Но какой-то знакомый и родной огонь в её глазах заставил меня стерпеть оскорбление и выслушать историю, в которую не поверил бы ни один вестник. Ни один, кроме меня.
– Я не родная, а приёмная дочь отца, – начала Изабелл, – но я всё равно из рода Монтгомери. Моей матерью была младшая сестра папы. Сорок лет назад она была молодой и очень хорошо обеспеченной девушкой. Говорят, что она так же поражала и пленяла мужчин своей красотой. К ней сватались самые завидные и богатые отпрыски самых знатных семей. Но мать была ещё не готова променять свою вольную жизнь на строгость великосветских приёмов и закулисные интриги, которыми обычно развлекают себя жёны сильных мира сего…
