— Ее Сиятельство предупредили, что Вы так скажете. Приказано проследить, чтоб выпили. — невозмутимо произнесла прислуга. Нет у них почтения к гостям, все в хозяйку пошли.
Сок терпкий, но можно пережить. Девица слегка улыбнулась и забрала стакан, оставив раненого изучать интерьеры. Раньше ему особенных экскурсий по дому не устраивали — музыкальная комната, в которой нет даже рояля, зато теперь выросли горы коробок с геологическими артефактами, холл, столовая, салон с крохотным зимним садом, кабинет и малая гостиная. Лестница уходит наверх, и не раз она проговаривалась, что спит там. Странное решение, но этот дом она придумывала сама, а причудливость мышления этой женщины — ее отличительная черта. Это помещение определенно предназначалось для гостей. Не особо роскошно, но уютно. В зеленых тонах, с примесью ее любимого шоколада.
Вскоре и сама хозяйка появилась на пороге в сопровождении молчаливого молодого лакея. Тот был на редкость смазлив, смотрел на нее с рабским обожанием, и могло бы закрасться неприятное сомнение, не воспринимай она его так же бесполо, как и любого другого. Пожалуй, и самого Тюхтяева тоже теперь можно отнести в эту категорию, особенно после случившегося разговора.
— Добрый день! — ее наигранный оптимизм был способен освещать темные комнаты. — Как себя чувствуете?
Прохладная рука легла на лоб, она прислушалась к ощущениям, потом коснулась губами, замерла.
— Думаю, все неплохо идет. — не стесняясь подняла простынь, под мышку засунула что-то, оказавшееся градусником, прижала рукой и аккуратно укрыла сверху.
— Спасибо. — выдавил он, со стыдом понимая, что краснеет.
— Проголодались? — дождалась кивка. — Вам пока придется на легкой пище посидеть, бульончики там всякие девочки принесут. — Помялась, сама немного покраснела. — Михаил Борисович, тут такое дело… Насчет надобностей Ваших разных — зовите Демьяна.
Здоровяк, до сей поры успешно сливавшийся с интерьером, слегка поклонился. И чтобы позор был полным, добавила.
— А к ночи нужно кишечник промыть. Выбирайте — я или он. У меня опыта больше…
— Нет! — твердо заявил пациент.
— Да. — она тоже непреклонна.
— Это не женское дело.
— Отнюдь, женщины издревле ухаживали за ранеными.
Да хоть сто раз это будет так, но представить, что она станет его… Нет!
— Все лечение пойдет прахом, если запустить этот процесс. — она ходила кругами по комнате и от яркого платья уже рябило в глазах.
— Я не позволю Вам так надо мной издеваться. — и где же оно, хваленое тюхтяевское самообладание, о котором легенды ходят в Москве?
