* * *
А после мир завертелся каруселью: Петенька поймал извозчика, и мы отправились к отцу Нафанаилу, изрядно озадаченному таким поворотом судьбы. Были назначены оглашения — и теперь весь приход будет в курсе нашей свадьбы. Мой жених — как это странно звучит о мужчине, который даже ни разу не поцеловал меня — достает из-за пазухи какие-то бумаги, явно устраивающие священнослужителя, а я вспоминаю Бродского.
Я вышла замуж в январе.
Толпились гости во дворе,
и долго колокол гудел в той церкви на горе.
От алтаря, из-под венца,
Видна дорога в два конца.
Я посылаю взгляд свой вдаль, и не вернуть гонца.
Церковный колокол гудит.
Жених мой на меня глядит.
И столько свеч для нас двоих! И я считаю их.
Вот и я считала свечи у алтаря, покуда поручик Татищев семимильными шагами приближал мое супружество.
— Ксюшенька, ангел мой, если оглашения пройдут до 20-го, мы успеем обвенчаться перед постом.
— Да, — рассеянно соглашалась я.
— Нам не очень нужна пышная свадьба?
— Как Вам угодно, Петя. — свечей-то сколько сегодня…
* * *
— Петя, перед каким постом мы успеем обвенчаться? — я задала вопрос уже на пороге лавки — сегодня я соображаю медленнее носорога.
— Перед Петровым постом. 3 июня. — профессионально отчитался мой жених.
— А… да… — я уже вошла в двери. — Как 3 июня? Меньше месяца же осталось? Разве так можно?
Он рассмеялся детским счастливым смехом.
* * *
В лавке на меня испытующе смотрели сразу три пары глаз. Вместо ответа я стянула с руки перчатку.
— Вот это да!!!! — ухнул совой Авдей.
— Лоб подставляй, чудила, проспорил. — буркнул Данила.
Из чулана послышались всхлипы Фёклы, а я уткнулась лицом в грудь Фрола.
— Что же я наделала, Фрол Матвеевич…
— Будет, будет, Ксения Александровна… — он после некоторого колебания погладил меня по голове и крепко прижал к себе. Жизнь необратимо менялась, и нам обоим было жутковато перед неизвестностью.
* * *
С вечера же меня вдруг начали опекать. Первой, как ни странно, выступила дотоле почти безмолвная Фекла.
— Барышня, Вы вот как хотите, а приданное надо справлять. Замужней то негоже, как монашке в келье жить.
Я аж опешила — она в лучшем случае здоровалась, а любую помощь оказывала без лишних слов.
— Ну у меня есть тут… — Я неопределенно махнула в сторону сундука. Там накоплено четыре летних платья, два визитных, два прогулочных. Белья еще несколько смен.
На меня посмотрели с укоризной.
— Да как же без посуды, полотна, рушников? У нас в деревне последняя девка идет под венец со своим добром…
