…На одном кубике выпало шесть. Другой все еще катился по столу… Вот она, грань с шестеркой! Кубик чуть-чуть покачнулся… и замер. Шесть!
Кубики лежали смирно. Две шестерки.
Саттон глубоко вздохнул, сердце вновь забилось, кровь побежала по венам.
Какое-то время они стояли молча и смотрели на кубики, потом глянули друг на друга.
Первым заговорил Адамс.
– Видеофон там. – Он показал в угол.
Саттон кивнул, сглотнул слюну. Он чувствовал себя героем плохого романа.
– Судьба, – прошептал он, – пока работает на меня.
– Час, который вы выиграли, начнется сразу после окончания разговора, – холодно сказал Адамс, резко повернулся и вышел во двор.
Саттон ощущал жуткую слабость, но взял себя в руки и пошатываясь побрел к видеофону.
Он сел на стул перед экраном и взял справочник «География и история Северной Америки».
Он нашел номер, набрал его. Экран загорелся.
– К вашим услугам, сэр!
– Я хотел бы узнать, – сказал Саттон, – где находится Висконсин.
– А где находитесь вы, сэр?
– На вилле мистера Кристофера Адамса.
– Того самого мистера Адамса, который работает в Департаменте Галактических Исследований?
– Того самого, – ответил Саттон.
– В таком случае, – вежливо произнес робот, – вы находитесь в Висконсине.
– А где находился Бриджпорт?
– На северном берегу реки Висконсин, примерно в семи милях от места ее впадения в Миссисипи.
– Но что это за реки? Я о них никогда не слышал.
– О, они совсем рядом с вами, сэр. Висконсин впадает в Миссисипи в двух шагах от виллы мистера Адамса.
Саттон резко встал и вышел во двор.
Адамс сидел на прежнем месте как ни в чем не бывало.
– Узнали, что хотели? – мирно спросил он.
Саттон кивнул.
– Тогда торопитесь, ваш час уже начался.
Саттон не двигался с места.
– Ну, в чем дело, Эш?
– Да я думаю, протянете ли вы мне руку на прощание?
– Конечно, – ответил Адамс.
Он церемонно поднялся и протянул Саттону руку.
– Не могу сказать точно, Эш, – произнес он, глядя Саттону в глаза, – но вы или величайший человек, какого я когда-либо знал, или самый большой идиот на свете.
Глава 33
Бриджпорт томно дремал в пыльной долине, окаймленной скалами, рядом с лениво текущей рекой. Полуденное солнце так накалило землю, что казалось, скоро запылают и ветхие домишки, и пыль на дороге, и кустики с пожухлой листвой, и жиденькие цветочные клумбы.
Железнодорожные рельсы вились вокруг холмов, пробегали через городок и снова терялись в горах; короткий отрезок этой железной дуги, приходящей ниоткуда и уходящей в никуда, сверкал на солнце, как лезвие ножа. Между железнодорожной линией и рекой ютилось квадратное здание вокзала, покоробившееся за много лет от жары и холода, оно казалось безучастным, съежившимся, поникшим в ожидании очередного сюрприза погоды или судьбы…
