Я слышу стон. Жуткий, болезненный. Не могу разобрать, чей стон. Мой?.. Нет, я не уверен… Голова как чумная, мысли хаотичные, перед глазами рябь… Тело онемело, не чувствую ни рук, ни ног. И всё-таки это не мой стон, а раздающийся рядом. Стараюсь повернуть отяжелевшую голову. Макс… Они наносят ему удары, один за другим, а он смеется им в лицо.
Видя, что я пришёл в себя, подходят ко мне. Но я не могу как-то защищаться и противостоять, я подвешен на тросе, обезоружен и обездвижен. Я просто мишень. Но я молчу, я не сдам ребят.
- Ммммммм, - стиснув зубы, я заглушаю рвущийся изнутри вопль и вздрагиваю. В мою ногу снова вонзается нож. Удары следуют один за другим. Боль адская. По спине снова проходит ток, который я не в силах вынести и я отключаюсь…
И снова темнота… непроглядная, сплошная чёрная мгла… Я сижу в этой мгле. Обездвижен. И нет из неё выхода. Мне некуда идти, но и себя я не чувствую. Я ничего не чувствую…
Светлеет... И снова туман, густой, окутывает меня клубами. Слышу шипение отдалённым фоном, постепенно нарастающее и превращающееся в голос, далеко зовущий голос.
- Питер… Питер, Вы меня слышите?
Слышу. Но ответить не могу. Я не могу ничего сделать, но я уже чувствую. Чувствую неимоверную тяжесть и меня ничего не слушается, но теперь я ощущаю своё тело.
В глазах немного рябит, но уже проясняется. Пытаюсь открыть. Пошевелить пальцами, не выходит. Хочу ответить доктору, но вместо слова могу только промычать.
- Я рад, что вы меня слышите Питер. У меня для Вас серьёзные новости, - громко по камере звучит голос Никсона, - прогноз вполне утешительный. Чувствительность ног окончательно не ушла, и мы попробуем восстановить Вам спину. К счастью, осколком от гранаты затронуты мягкие ткани. Конечно, он находится почти у позвоночника, но это не должно нам помешать для вживления нейростимуляторов. А сейчас отдохните , приходите в себя, и я жду Вас у себя в кабинете.
Аманда
Перед гастрольным туром, всю неделю Эмили заставляет нас появляться в зале с самого утра и репетировать до позднего вечера, не щадя ни нас, ни себя. Моя жизнь зациклилась на студии в постоянных изнурительных репетициях. Мы все уже на пределе человеческих возможностей. В студии витает, как мне кажется, не дух вдохновения танцем, а дух раздражительности и даже злобы. Но Эмили беспощадна - кто не может отработать новое движение, остается в студии до глубокой ночи. Сама же Эмили стала более жёсткой и нервной.Она, вдруг, решила внести в наш гастрольный репертуар новое веяние под названием «Стэп».
