И вот, спустя два дня, перенеся свои репетиции я еду одна, без Тристана, увидеть центр и познакомиться с его работниками, волонтёрами и самими воспитанниками.
Меня ещё немного охватывают сомнения, правильно ли я поступила, согласившись помогать Тристану, и я очень волнуюсь о предстоящей встрече с детьми.
Машина въезжает на территорию реабилитационного центра и останавливается. Вижу детскую площадку, приведенную в порядок с окрашенными, но довольно старыми качелями и чуть дальше серое 4-этажное здание. И мои сомнения развеялись полностью. Этому месту однозначно нужна помощь.
Управляющая центром для реабилитации оказалась очень приятной женщиной. Выслушав её, я была совсем расстроена. Дела у этого дома обстояли не очень. Здесь работали психологи и психотерапевты, но в основном это была волонтёрская помощь, так как платить особо было нечем. Помощь детям из государственного бюджета оказывалась только в самом необходимом. Вот в чём теперь заключалась моя задача, так это с помощью фонда помочь обеспечить этих детей всем необходимым, в том числе квалифицированным медицинским персоналом.
Уже к вечеру у меня были списки, что нужно было закупить для центра, в том числе и игрушки для детей. Всё это нужно было подготовить до приезда Тристана, когда будет официально объявлено о новом меценате фонда поддержки этого центра.
В казино я не появлялась около недели, и каждый день ездила в этот центр. Каждый день, сидя рядом с психологом и делая пометки в блокноте, я присутствовала на групповых занятиях психологов с детьми. Насколько тяжело это было, иногда невозможно было скрыть слёз, когда ребёнок просил плюшевого мишку, зайца, куклу, машину на радиоуправлении или пакетик сладостей. Я ни в чём не могла отказать этим детям и я держалась, стойко держалась пока не увидела её…тёмные слегка вьющиеся волосики длинной до плеча, в тёмно-сером платьице и великоватом мохеровом свитере, в руках мишка с порванной лапой. Карие глазки, курносый носик, густые реснички, насупленные бровки и очень серьёзный взгляд… такая милая, она тихо сидела и единственная, так и не подошла ко мне.
– Почему она не подходит? – шепотом я обратилась к психологу, сидевшей рядом со мной.
– Девочку зовут Дженна, ей 5 лет, она у нас примерно год. Нелюдима, вся в себе. Родителей лишили прав опекунства за издевательство над ребёнком.
– А родственники?
– Ищем. В городе не оказалось. Они сами были воспитанники домов, казалось бы, вроде и семью должны хотеть создать крепкую, которой сами не имели, но…
