Так когда же я начал расклеиваться?
Ко мне в голову иногда заскакивает некий демон-диджей и заводит там песенки из одного и того же альбома под названием «Папа съезжает с катушек. Все хиты». Вот одна из таких…
Мы вчетвером едем по дороге в Броквелл-парк. Сияет солнце! Мы едем веселиться задешево! Урраа!
Тут Билли начинает:
— Пап, машина вся грязная!
Подтягивается Джед:
— Пап, машина вся старая. А новую можно купить?
Глория поворачивается с переднего сиденья к мальчикам и вносит свою лепту:
— Сами знаете, что папа на это всегда говорит.
С каждого по куплету. А теперь — припев хором:
— У нас нет денег!
— Нам не хватит денег!
— Тогда придется обходиться без чего-то другого!
Вулкан Этна дает предупреждение перед извержением. Этим он отличается от меня.
— Ах вы наглые, неблагодарные, черствые ЗАСРАНЦЫ!
Я ору ломающимся голосом, точно прыщавый подросток, кулаками молочу по рулю:
— ЗАТКНИТЕСЬ! ЗАТКНИТЕСЬ! ЗАТКНИТЕСЬ!
Я съезжаю с дороги в какой-то переулок, скрежещут тормоза, я выскакиваю и обеими руками с грохотом захлопываю дверь. Я пинаю эту проклятую «астру», сначала дважды, потом снова, перехожу дорогу и присаживаюсь на чью-то изгородь. Садовый гном смотрит, как я бешусь. Свиньи, маленькие свиньи! Сколько слез и пота я из-за них пролил, а они только и делают, что ржут! Все, достали папу! Разрушили город. Вокруг сплошь пепел и лава. Я закрываю лицо ладонями, гляжу сквозь растопыренные пальцы на испуганные личики за стеклом машины. Как сказал сэр Элтон, «Самое трудное слово — прости».
Я возвращаюсь в машину.
— Домой.
Молчание. Покореженная земля. Шрамы.
Как-то летом, в воскресенье, мы с детьми пошли в гости к Карло и Джилл в их новый дом в Грохэм-Хёрст. Нас позвали на обед. Мы, взрослые, предвкушали долгую сиесту в саду. Карло и Джилл процветали. Бизнес Карло шел прекрасно. Джилл преуспевала в своей медицине. Их новый дом сверкал чистотой. Я тоскливо взглянул на портрет Карло и Джилл с детьми Пауло и Эмили, который сам написал, еще когда они жили в засаленном домишке.
— Хорошая работа, — заметил Карло, встречая нас в холле.
— Да уж неплохая, — вздохнул я. — Небось целый десятипенсовик теперь стоит.
— Да ладно тебе! — ответил Карло. — Все мы знаем, что ты хороший художник, даже ты сам.
Это они меня подбадривали. Но на душе у меня тем временем кошки скребли. Мы сели есть. Я был как никогда признателен своим детям за примерное поведение, а едва они все встали из-за стола и ушли играть, вздохнул с облегчением. Эмили была на два года моложе Глории и относилась к ней с соответственным почтением. Девочки отправились в комнату Эмили. Ровесники Джед и Пауло убежали в сад, лазать по шведской стенке. Билли и Морж Жорж погрузились в беседу. Мы с Карло и Джилл вынесли кофе на патио, сели за деревянный столик и приготовились наслаждаться покоем и благодатью.
