— Наверное, потому, что из трех жертв… у двух инициалы начинаются на «Б», и «Б» просто кажется более вероятной. Я, разумеется, думала и о «К», но не смогла найти ничего, что бы на неё указывало… — сказала она, пытаясь оправдать свои доводы. Но едва эти слова сорвались с её губ, она почувствовала, как неестественно они прозвучали.
И, разумеется, Рюзаки их не принял.
— Это так необоснованно. Совершенно нечем подтвердить.
От её хорошего настроения и следа не осталось. Она прикусила губу — в конце концов, она пришла к этим выводам, анализируя услышанное, стараясь понять, почему L так сказал. Она опиралась на слова L, а значит, была скорее всего права, но это ничего не меняло.
— Убийца — Б…
— Что?
— Нет, я просто хочу сказать, что он так одержим этой буквой «Б». Может, как раз эта одержимость и есть часть послания, и инициалы убийцы тоже «Б.Б.».
— А может и «К.К.», или «Р.Р.». Как вы сказали, многое в этом деле действительно указывает на «Б», но возможно, мы ещё просто не сталкивались ни с чем, что указывало бы на «К» или «Р».
— Да… наверное…
— Хотя, я тоже думаю, что «Б» вероятней, чем «К» или «Р». Уверен больше, чем на девяносто девять процентов, — признал вдруг Рюзаки.
По существу перечеркнув последние несколько минут разговора.
— Да, очень вероятно, что инициалы убийцы начинаются на «Б». Все жертвы «Б.Б.», и убийца тоже… становится всё интереснее.
— Интереснее?
— Да. Но, так или иначе, в следующий раз будьте более осмотрительны, Мисора. Если соглашаетесь с чем-то, у вас должна быть на то веская причина. А если не соглашаетесь, должна быть веская причина и на это. Как бы ни была точна дедукция, но если она основана на заблуждении, это значит, вы не обыграли убийцу.
— Обыграли? Рюзаки, разве это вопрос выигрыша и проигрыша?
— Да, — сказал Рюзаки. — Именно.
Потому что это война.
* * *
Говорили, что L не брался за расследование, если в деле не фигурировало более десяти жертв или миллиона долларов на кону. Единственное исключение составляли дела уровня L (наиболее достойные) или же личные причины, вынуждающие его вмешаться. В лос-анджелесском деле ББ было и то, и другое. Едва ли на этом этапе повествования мне нужно упоминать о сложности этого дела, где L по существу выступал против собственного двойника. Тогдашний директор Дома Вамми рассказал Куилшу Вамми (Ватари), а тот, в свою очередь — L, что в мае Б исчез, и с тех самых пор L разыскивал его, попутно расследуя другие дела. В Доме Вамми его знали только как Б — там никому было не известно, что его зовут Бейонд Берсдей, так что найти его почти не представлялось возможным, но L всё-таки напал на его след, когда начались убийства — вот почему он знал, кто убийца. Он разыскивал не столько убийцу, сколько преступление. Он ждал — ждал, когда Бейонд Берсдей бросит ему вызов. L мог задействовать любого полицейского в мире, но в этом случае не стал обращаться за помощью ни к кому, кроме Наоми Мисоры… и скорее всего, вот по какой причине. Я не думаю, что L действительно так заботился о своей репутации, но на каждом лежит бремя его собственных прегрешений, и никто не хочет, чтобы эти проступки стали достоянием общественности.
