— Что ты делаешь, глупенькая? — испуганно зашептал Зимин, наваливаясь на нее и прижимая к полу.
Улыбаясь застывшей, пугающей улыбкой, он откинул попону и принялся медленно расстегивать одну за другой пуговицы на Катином армяке. Судорожно впившись зубами в кляп, девушка смотрела, как снуют над ней его трясущиеся пальцы, как тяжело дышит он, и наливаются черным безумием бесцветные глаза. Господи, что он задумал?
А между тем Стрешнев торопливо продолжал, немного понизив голос:
— Вы помните девицу Таисью, которая когда-то была вашей воспитанницей, мадам? А потом…
— А потом вы сбили ее с пути истинного. Разумеется, помню. И что с того?
— Дело в том, что у Таис с самого начала были весьма порочные наклонности, и собственно говоря, теперь они вышли мне боком. Я устроил судьбу Таис, поручив заботу о ней весьма уважаемому и почтенному человеку…
Слушавшая его Габриэла презрительно засмеялась:
— Это просто восхитительно! Вы находите для своего грязного ремесла такие благородные эпитеты, что я просто диву даюсь…
Эта насмешка заставила Стрешнева гневно сжать челюсти, но он по-прежнему держал себя в руках и продолжил, словно его никто не прерывал:
— Но Таис оказалась крайне неблагодарной, обманула и его, и мое доверие. Она сбежала от своего благодетеля, прихватив с собой огромную сумму денег.
— И теперь он требует от вас возмещения убытков? — Габриэла откровенно захохотала в лицо Стрешневу. — Чем же я могу помочь вам?
— Вы должны знать, где она может скрываться. Скажите мне, и я буду перед вами в вечном долгу!
Габриэла равнодушно пожала плечами:
— Сказать? Я могу сказать, но уверяю, это нисколько не приблизит вас к желанной цели. Забудьте о Таисье и ищите другой способ возместить убытки.
— Вы знаете, где она? — вскинулся Стрешнев. — Я прошу вас, баронесса, скажите мне! Если вы не скажете, моя жизнь не будет стоить ни гроша!
Баронесса молчала. Подождав несколько мгновений, Стрешнев отступил от кареты, словно готовый смириться. Его безупречно красивое лицо, утратив светскую маску, стало совсем юным и трогательно-беззащитным. И Оршола, тайком наблюдавшая за ним из глубины кареты, негромко проговорила:
— Габриэла, скажи ему. Пусть он знает!
— Хорошо, — сухо отозвалась баронесса. — Как ни странно, нас с вами свела здесь одна и та же забота, Стрешнев…
Продолжение беседы прошло мимо сознания Кати, потому что Зимин, покончив с пуговицами, запустил руку под ее душегрею и принялся так активно щупать тело, что она едва не проглотила кляп. Задыхаясь от отвращения, девушка собрала все силы и, приподняв голову, ударила лбом в нависшее над ней распаленное от страсти лицо.
