В ответ Зина кивнула и стала внимательно следить за её жестами.
— Я сегодня утром ходила к озеру фотографировать сосны для конкурса.
Зинаида кивнула в знак того, что понимает.
— Там был художник Юра Синицын, он был с мольбертом и рисовал деревья. Я его тоже сфотографировала. Потом к берегу подплыла лодка, и из неё вылез красивый мужчина.
Высокий или низкий, толстый или худой? — спросила жестами хозяйка.
Динка состроила гримасу, затем показала рост:
— Невысокий, нетолстый. Красивый! — ещё раз показала она.
Дальше она «рассказала», будто художник требовал у мужчины деньги, а тот ему сказал, что с собой таких сумм не носит и велел художнику зайти к нему в обед. Ещё мужчина смеялся над Юрием, говорил, что это Синицын должен ему платить за то, что он ему жизнь устроил…
— Может, пошутил, — настороженно сказала Зина.
— Нет, не шутил, по лицу видно.
— Они тебя видели?
— Нет, я стояла в камышах. Из воды снимала берег и сосны.
— Отцу расскажем?
— Ты расскажи.
Перед сном Зина снабдила Динку чистым полотенцем и отправила в ванную.
В дверь постучали.
Это было странно, так как Миша имел свои ключи, а гостей — тем более, в такое позднее время — она не ждала.
Зинка включила свет на террасе и увидела стоящего за стеклянной дверью Цветова. Поспешно открыла…
— Вот, вы блузку забыли, — он протянул ей свёрток.
— Майка не моя, а Идочки, но я завтра ей передам, — она улыбнулась. — Может, зайдёте чаю попить?
Он мельком взглянул на часы и переступил порог дома.
— Вы не одна? — спросил Святослав, сидя за столом и прислушиваясь к звукам льющейся в ванной воды.
— Нет, я с Динкой, это Михаила дочь, так сказать, моя падчерица, — Зина улыбнулась. — Собираемся пожениться…
— Поздравляю.
— Да вот Динка почему-то этому не рада, не даёт своего благословения, говорит, что лучше так живите.
— Ничего, время пройдёт, все наладится. Вы же с ней мирно живете, не ругаетесь?
— Она у нас глухонемая, ругаться — не ругается, но злиться умеет.
— Извините, я не знал.
— Ничего, всё в порядке.
Вернувшаяся из ванны Динка вздрогнула, увидев Цветова, и знаками показала, что узнала в нём того самого «красивого» мужчину.
— Я поняла, потом обсудим… — дала понять Зинаида и пододвинула ей чашку с чаем.
Динка была одета в ситцевый безрукавный халатик.
Иллюзионист, не отрываясь, смотрел на левое предплечье девушки, где размером с пятирублевую монету у неё был розовый шрам, словно от ожога.
Уже обувая кроссовки в прихожей, он вдруг спросил, не знает ли Зина происхождение этого шрама.
