В старинном замке родовом
Среди густых дубрав
Остаток дней своих влачил
Угрюмый старый граф.
Крутого нрава был вдовец —
Словечка не скажи.
Никто в округе с давних пор
Не шёл к нему в пажи.
Но отыскался удалец,
Что сам пошёл в тюрьму.
И ровно через три строки
Скажу я почему.
Когда бы только кров и стол —
На чёрта кабала!
Но дочь была у старика.
Какая дочь была!
Она пленила молодца,
А он её увлёк,
И было старому отцу
Про это невдомёк.
Хватало в замке родовом
Укромных уголков,
Где увидать никто не мог
Влюбленных голубков.
Прошла зима, потом весна,
И лето подошло.
Пажа целует госпожа,
Вздыхает тяжело:
– Отец заметил (он ведёт
Счёт каждому грошу),
Что я нарядов много шью,
А старых не ношу.
Пора решать, что делать нам,
Как отвести беду.
Того гляди узнает он,
Что я ребёнка жду.
Тогда тебе и мне конец:
Я взаперти умру,
А ты окажешься в петле,
Запляшешь на ветру.
Сегодня в полночь, как зайдёт
За облака луна,
Своё окно открою я
И прыгну из окна.
Ты на лету меня лови
В широкий алый плащ.
А там укроемся в лесу —
Вокруг довольно чащ.
Настала ночь. В урочный час
Как раз зашла луна.
И в замке и вокруг него
Покой и тишина.
Мелькнула тень – и никого,
И плющ не прошуршал,
А паж в широкий алый плащ
Любимую поймал.
…Когда, приветствуя зарю,
Трубили журавли.
Они на добрых десять миль
От замка отошли.
И день настал – счастливый день,
И ночь бежала прочь.
И графу внука родила
Единственная дочь.
А тот не знал, что дедом стал.
Увидел сон к беде —
Проснулся и спросил, где дочь.
Никто не знает где.
– Пропала дочь, но я найду
Хотя бы слух о ней! —
И господин торопит слуг
Скорей седлать коней.
– Что нет у стремени пажа?
Куда он делся, дрянь?! —
И стало ясно старику:
Ушли олень и лань.
…Воды немало утекло,
Но вот, в конце концов,
Близ Бернисделя удалось
Настигнуть беглецов.
Недаром граф пускался в путь
И злился не шутя,
Но граф увидел на плаще
Прекрасное дитя.
С коня он спрыгнул, подошёл
И поднял малыша.
И не оттаять не могла
Холодная душа:
