Не обескуражила требовательная римская пресса и создателей фильма (режиссер Фабрицио Коста, сценарист Энрико Медиоли), которые убеждены, что меняются только время и место возможного действия, а нравы и сердечные увлечения объединяют все страны и народы (сам Лев Толстой если так и думал, то вслух этого не высказывал). Анна Каренина перекочевала из российской действительности царского времени на итальянскую землю, в наши дни. Поэтому, объясняли авторы, мы назвали ленту не «Анна Каренина», а «Великий пожар».
Действие происходит на шикарной вилле неподалеку от Флоренции. Высшее аристократическое общество, спортивные и гоночные автомобили вместо лошадей и карет, новый железнодорожный вокзал с дорогими ювелирными лавками. Современная итальянская «Анна» (Кэрол Алт) – графиня, мать очаровательного «бамбино» и неверная супруга семидесятилетнего маркиза, обладающего и другими благородными титулами (мало их авторам), еще сенатора и, в довершение ко всему, приближенного ко двору его святейшества Папы Римского. Нарушитель семейной идиллии – злой любовник, промышленник из Турина, неугомонный искатель легких приключений, меняющий, как перчатки, катера и автомобили, порхающий с одного ложа на другое, с римской площади Навона под пальмы на площади Испании, от цитадели Сант-Анджело в тень вековых сосен квартала Пинчо.
Любовная мелодрама развивалась на экране с итальянской фантазией и «беззаботностью» высшего общества, от которой, по мнению сценариста, и самого Льва Толстого пробила бы слеза. Воображение классика действительно подверглось бы суровому испытанию, как, впрочем, и наше, – заключил мой друг – критик туринской газеты «Стампа», предлагавший оплакивать не только судьбу русской аристократки, но и обреченный на успех (в определенных кругах) фильм.
Тем не менее главными в фильме оказываются мода и модельеры, которые с экрана показали «элементы» своих современных коллекций. Особенно ликовали флорентийские стилисты. Они аплодировали не столько фильму, сколько… себе самим и фотомоделям… Версаче хмурил брови… Его приглашали первым, он (из-за болезни) пришел последним…
Глава 5
Мафия стреляет в упор
Итак, думается, читатель, что у вас сложился определенный образ Джанни Версаче – человека огромного таланта, неисчерпаемой жизнедеятельности, жизнелюба с большой внутренней культурой, эрудита, ценителя искусств и мецената, эстета, гурмана и т. д. Возможно, за это в нынешнем мире тоже убивают, но позвольте в этом усомниться. Версаче говорил: «Чтобы не ошибиться, прежде всего, не следует спешить. Семь раз отмерь, один раз отрежь, и это справедливо не только для портного-кутюрье, стилиста. Мы так часто спешим резать. В жизни это очень опасно и даже вредно». Логику Версаче я пытаюсь спроецировать на его трагический случай. Ведь существует хотя бы лишь один процент сомнения, что убийца – не Эндрю Кьюненэн, в которого почему-то верил его духовный отец? Значит, у него тоже есть основания для сомнения?
