В «Стажерах» писатели впервые применяют новый для них литературный ход, что, безусловно, повышает интерес к произведению. Благодаря «новичку» у других героев появляется возможность объяснять сущность происходивших и происходящих событий от третьего лица. Повесть «Стажеры» предстает перед нами более совершенным, чем «Путь на Амальтею» продолжением «Страны багровых туч», давая нам возможность посмотреть на уже знакомых нам героев как бы с ракурса другой камеры. Мне нравится. Впервые я готов похвалить Стругацких за использование хоть какого-то художественного приема. «Путь на Альматею» назвать удачным продолжением я решительно отказываюсь.
Ранее в моем эссе, я приводил примеры цитат, которые мне были совсем не по душе, но в «Стажерах» мне впервые захотелось сделать обратное.
«Вот и остаешься один. Да сотня статей, которые устарели. Да несколько книг, которые быстро стареют. Да слава, которая стареет еще быстрее.» Глубокую мысль закладывают Стругацкие в этих коротких предложениях. В конечном итоге к этому состоянию приходит любой писатель, концентрирующийся лишь на научно-философских темах в своих книгах, забывая о художественной ценности. В конечном итоге ни один писатель не может предсказать будущее больше чем на сотню лет вперед, а эта сотня лет когда-то неизбежно наступит. Именно поэтому среди великих работ писателей девятнадцатого века мы не найдем ни одной фантастической и тем более футурологической работы. В веках способны остаться лишь произведения, которые описываю взаимоотношения и душевную динамику людей, но никак не научно-провидческое и тем более идеологическое. Осознание этой простой истины в свое время и привело меня самого к мысли о том, что фантастика не должна стать моим единственным рабочим жанром.
Но вернемся к повести. В «Стажерах» мы впервые видим описание кого-то следящего за собой, опрятного человека. Среди всех этих «сморщенных и засаленных рюкзаков», «потертых кожаных курток», космических пилотов в «в пижаме и в шлепанцах на босу ногу», одетых «в шубу на голое тело», старинных бюваров и табуреток на космической станции и водителей транспортников в тюбетейках, мы впервые видим следопыта Рыбкина, «в чистом комбинезоне, в белоснежной сорочке с отложным воротником» да еще и «безукоризненно выбритого». На какое-то мгновение моя душа приятно возрадовалась. Я конечно понимаю, что место действия начала романа — Средняя Азия. Но все же будущее, фотонные приводы, ракетодромы, полеты на Сатурн и снова тюбетейка и пижама? Не знаю, как у вас, у меня это вызывает диссонанс. Нет, я ничего не имею против традиционных головных уборов республик Средней Азии, просто мне кажется, что подобные детали вполне можно было бы опустить или уж, в конце концов, заменить на что-то более соответствующее общей атмосфере произведения. Целостность описываемого совсем не пострадала бы, а картина рисуемая воображением читателя только приобрела бы. Все же речь идет о далеком будущем, но нет, Стругацкие есть Стругацкие.
