В каждом существе, и в человеке в том числе, заложена способность к самореализации, т. е. актуализации его природных задатков. Это и есть то, что можно определить как добродетель (virtus), или метафизическую мощь (силу) отдельного индивидуума (термин virtus, как мы знаем, является производным от слова vir и обозначает воинскую доблесть). Добродетель совпадает с границами естественных возможностей всякого существа. Эти возможности распределяются неравномерно и в определенной градации, поэтому недостаток природной силы того или иного индивидуума можно определить как проявление некоторого бессилия (немощности – impotentia) человека в реализации его естественного предназначения как разумного существа. «Бессилие» природных сил того или иного индивидуума выражается в том, что человек отдает себя на произвол вещей, существующих вне него, и определяется ими к действиям (Этика, IV 37 схол. 1). В этом случае он как бы отказывает себе в полной реализации своих разумных начал, подчиняясь силе воображения и создавая иллюзорные образы вещей, не связанные с их природой. Спиноза не раз подчеркивал, что ложные идеи не содержат в себе ничего положительного и потому ложность наших представлений о действительном порядке вещей состоит только в недостатке (privatio) адекватного познания. Соответственно, эту ограниченность наших природных сил мы можем рассматривать как некоторый порок — отсутствие полноты, или недостаток данной индивидуальной природы в сравнении с ее нормой. Традиционный латинский термин vitium, обозначающий, в том числе, и моральный порок, Спиноза практически не использует. Очевидно, что осуществляемая в данном случае Спинозой натурализация человеческих возможностей (отождествление их с природными свойствами) имеет тенденцию к стиранию собственно этических начал в человеческой жизни, поскольку сама добродетель обретает у него естественные черты стремления (conatus) индивидуума сохранять свою природу (наличное бытие, или существование).
2.16.2. Естественное право человека
При этом естественная мощь, или право людей, определяется не разумом (ведь далеко не все люди следуют требованиям разума), а тем влечением, которое побуждает их к действию. Это влечение не является в полной мере разумным, поскольку складывается на основании адекватных и неадекватных идей (III 9). Спиноза называет такие желания страстями (passiones). Самое интересное состоит в том, что, как оказывается, совокупная мощь природы, о которой шла речь, не предполагает различия между желаниями, возникающими из разума, и желаниями, возникающими на неразумных основаниях. Как полагает Спиноза, и те и другие виды желания (активные и пассивные, возникающие как из идей адекватных, так и из неадекватных) не различаются между собой, поскольку все они «суть действия природы и выражают ту естественную силу, с которой человек стремится утвердиться (упорствовать – perseverare) в своем бытии» (Политический трактат, II 5). В этом смысле, что бы ни совершал человек, он действует исключительно по законам и правилам природы, т. е. по естественному праву. «Политический трактат» Спинозы в разделе о праве природы как бы дополняет и уточняет некоторые идеи из его «Этики», изложенные им в схолии 2 к теореме 37 ч. IV, где он различает естественное и гражданское состояния человека.
