Что думаю? А правильно угадал, что преступники вернутся к областному шоссе. И если возле него переоделись, то с намерением затеряться, среди отдыхающих на озере. На турбазе, точнее, потому что в Придорожном Михаил их не нашел, в направлении на Пионерный или Солнечный в нужное время их никто не заметил, и место аварии, когда опер там разбирался, они не проскакивали. Насчет мотоциклиста подходящих мыслей не было. Мог куда угодно смотаться. И на турбазе побывать, и место аварии проскочить, на Мирный – тогда Михаил должен был его видеть. Теоретически и похищенные деньги мог с собой прихватить, только вряд ли ему их доверили – на всех дорогах милиция и армейские патрули проверяли любой транспорт. Больше за то, что они рядом с областным шоссе спрятаны, и их поискать стоит.
Оперу я все рассказал, после чего он в очередной раз задумался. Мы же, выложив представителю правоохранительных органов результатами своей незаконной деятельности, теперь сидели тихо, как мышки, с надеждой, что и с нами чем то поделятся.
«Я в Солнечном (это районный центр) побывал, в аэропорту с летчиками поговорил. Теми, что над Придорожном двигателем ревели,» – наконец начал оправдывать наши надежды, – «В тот день, когда собрались в Мирный лететь и уже рассаживали в самолете людей, к ним подошел молодой парень, не из пассажиров. И попросил над Придорожном пару раз газануть, за бутылку коньяка. Купил мол, знакомой бабе из поселка подарок, и она за ним в Мирный подъедет – у него пассажир знакомый, с ним и передаст. Если конечно они газанут – так он с бабой договорился. Ну а летчики тоже люди– почему за коньяк и не помочь человеку? И, кстати, они уже третий раз гудели, в разное время» Он помолчал, посмотрел на нас – как его слова воспринимаем – и продолжил:
«Я приметы парня у летчиков выпытал, в кассе узнал фамилии пассажиров того рейса, и с тремя нашими, Мирненскими, поговорил. Парней возле самолета они видели, но кото – не имеют понятия, и даже не знают кто из них гудеть просил и с кем посылку передавал. И в Мирном никого из них вроде не встречали, хотя уверенности полной нет. А мотоциклист в кашаре был не из Придорожного – я туда еще раз мотался, все Восходы проверил – сравнивал протектор колес с отпечатками в кашаре.» Помолчал недолго, закурил не знаю какую по счету сигарету: «И на турбазу наведался, посмотрел по документам, кто у них домики снимал в нужные дни. Там как везде: в субботу и воскресенье постояльцев регистрируют, а в остальные дни стараются обойтись без лишних бумажек – я тебе домик и постель, ты мне деньги сразу и в руки. Вот и поди теперь разберись. Я кое с кем из обслуги поговорил, тет а тет, и одна женщина вспомнила, что два человека с пятницы на субботу ночевали, без регистрации конечно. И по описанию,» – кивнул Доке, – «подходят под одежду и обувь в найденной тобой яме – один мужик большой, а другой действительно замухрышка, и видела их в плавках. Точно наши клиенты, даже на опознание в морг женщину тащить незачем. Но с турбазы утром они исчезли, возможно по одному, естественно с концами. И где прятались до воскресенья – непонятно. Про «мотоциклиста» я тоже пораспрашивал – рядом с ними ни мотоцикла, ни кого-то третьего она не заметила.» Михаил сделал паузу, несколько раз глубоко затянулся, придавил остаток сигареты в пепельнице, и зафиксировал взгляд на мне: «А на асфальте, когда с аварией разбирался, на Мирный Восход проскочил, это я помню. С одним седоком,» – у меня даже уши покраснели от его слов – неужели мотоциклист-преступник из Мирного? Опер в некотором роде подобное предположение подтвердил: «Теперь мне придется все Восходы в Мирном проверить».
