— Это несправедливо, — запротестовала Флора, отдергивая руки от полицейского, но сразу поняла, как глупо это прозвучало. — Пожалуйста. — Она отступила на полшага назад и поняла, что Генри стоит за ее спиной. Посмотрела полицейскому в глаза, потом перевела взгляд на нагрудный знак. Дж. Уоллес-младший. — Ладно вам, детектив Уоллес, мы просто не поняли друг друга.
— Мисс Саудади, — вмешался мистер Поттс, — мы действуем в интересах закона, а вы представляете угрозу обществу. — Он бросился на нее.
— Это просто нелепо! — Она отшатнулась, и Генри встал между ней и инспектором.
— Можно это как-то разрешить? Прошу, не арестовывайте ее. — Он нерешительно добавил: — У меня есть связи...
— Что ты говоришь, парень? — поинтересовался мистер Поттс. — Предлагаешь нам взятку? Угрожаешь? Поверь мне, ничего хорошего из этого не выйдет.
— Нет, ничего подобного. — Генри взял Флору за руку, и она стиснула его пальцы.
— А-а-а, теперь я вижу, — ухмыльнулся инспектор. — У молодого человека есть потребности, и иногда он находит неприемлемые обществом возможности их удовлетворять. В этих местах такое пока еще не нарушает закон, но является позорным. Но вы же не захотите лишиться из-за этого головы, фигурально выражаясь. Черномазая шлюха вроде этой...
В полумраке мелькнул кулак Генри, раздался удар, и мистер Поттс схватился обеими руками за нос. По пальцам потекла кровь.
— Ты сломал мне нос! — провыл он. — Как пить дать, сломал!
Мужчины схватили Генри. Уоллес, так и не проронивший ни слова, по крайней мере аккуратно застегнул наручники на запястьях Флоры. Генри же подобного отношения не удостоился. Когда их бросили на заднее сидение полицейской машины, под глазами Генри лиловели фонари, а нижняя губа была рассечена.
— О Генри, — ужаснулась Флора. — Мне так жаль.
— Да все нормально, — улыбнулся он. — Целиться эти парни не умеют, по носу так и не попали.
Флора не смогла улыбнуться в ответ на шутку. На заднем сидении было достаточно просторно, и они не касались друг друга, но ей хотелось приложить лед к его опухшему лицу, смыть кровь с губы чистой влажной тряпочкой, а потом поцеловать Генри в лоб и извиниться за то, что вовлекла его в свой мир грубости, несправедливости и частых унижений. Она отвернулась к окну. В небе плыли кучевые облака. Скоро снова начнется дождь.
Генри промычал себе под нос первые аккорды разученной песни.
— Мы к ней еще вернемся, обещаю. Однажды.
Лоб Флоры запылал. Рассерженная тем, что так легко попалась в ловушку, она похрустела пальцами и покрутила руками в наручниках, не зная, что дальше предпринять. Внезапно она вспомнила мамины перчатки, вместе со шляпой Генри оставшиеся лежать на столе. Черт. Без перчаток ее руки казались неприлично голыми. Перчатки не только скрывали цвет ее кожи и давали возможность появляться на публике пристойно одетой. Они имели другое, более важное значение. Флора попыталась убедить себя, что это просто перчатки, что тепла маминых рук в них уже давно нет. Флора, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие, откинулась на спинку сидения.
