Он размахивает своей палочкой, как кастетом. От небольшой качки меняется уровень ликера в рюмках:
Как хорошо в уютном баре,
Вдыхая запах рома и ванили,
Плыть к берегам Антильских островов,
Абрикотин потягивая вкусный.
За стаканом вина.
Это священный час для тех, которые уже пересекали тропики.
Море вблизи корабля черно-синего цвета, подобное небу летней ночью. Нос корабля с легким шумом разрезает его, вспенивая воду. Горизонт опоясан лиловыми и розовыми облаками. Солнечный закат превращает столб дымав скрученные волосы рыжей вакханки.
Но, бог о ней, с этой феерией, когда в баре ожидает стакан вина.
В баре встречаются две категории пассажиров - сторонники мартиникского пунша, по большей части французы, чиновники, с демократическим оттенком и поклонники шампанского, аристократы, промышленники, словом, „порядочные люди".
Сегодняшний вечер я присаживаюсь к столику любителей пунша, к радикалам. Приходится употреблять это выражение, так как после тафии следует обыкновенно политика. Алкоголь не опьяняет людей с тропиков, но остальное...
Их четверо за столом, четверо, которые никогда не бывают пьяными. Самый веселый — это Мишон, учитель фехтования, проживший двадцать пять лет в колониях. Он не садится за стол, не выпив предварительно девять или десять стаканов пунша. Раз как-то он выпил их двадцать. „Так и течет в горло", — говорит он. Другой продолжает: — „В жарких странах без алкоголя живо пропадешь". А третий заключает: — „Хочешь не хочешь, а приходится пить, вы сами скоро в этом убедитесь!"
Получасового разговора и стакана пунша достаточно, чтобы иметь понятие о некоторых сторонах жизни в колониях.
Все там пьют, от Гваделупы до Кайенны, и женщины даже больше, чем мужчины. Стакан водки выдувают, не сморгнув, следующим образом: приподнимают локоть и вливают стакан в открытый рот. И тафия легко проходит. Адамово яблоко даже не пошевелится. Потом крякнут и дело готово.
Пьют натощак. Это называется „опохмелиться“ пли „поправиться".
Пьют со всеми и особенно с жандармами.
Прежде жандармы были как братья, — сказал учитель фехтования, — теперь это только жандармы.
Старослуживые республиканской гвардии, приехавшие туда, также подтверждают это.
Про человека, который хорошо пьет говорят: „Это хороший стрелок!
На Мартинике, в горах, можно пить без последствий, но стоит спуститься на равнину, как становишься пьяным. Таким образом иногда видишь субъектов, выдувших пять или шесть пуншей на горе, которые совершенно твердо держатся на ногах, но начинают покачиваться по мере того, как спускаются вниз.
