Разумеется, подобное происхождение человеческой неприязни к бабуинам не говорит в пользу людей. В то же время справедливости ради следует сказать, что у этой неприязни были и более конкретные причины. Бабуины воровали вещи, уничтожали посевы, приставали к крестьянкам и монахиням, портили строения, повозки и всевозможные предметы – особенно те, чье назначение они были неспособны понять и чьи размеры не позволяли их украсть. К тому же, как уже говорилось, время от времени люди пытались бабуинов приручить, становясь впоследствии объектами их мстительности. И хотя, на первый взгляд, в наивности и нелепости этих попыток можно было обвинить исключительно самих людей, их неприязнь к бабуинам это только увеличивало. Многие были склонны обвинять бабуинов даже в тех бедах, которые, несомненно, не имели к ним отношения. Поэтому на протяжении веков в деревнях Кармеля – так же, как и практически всюду в Палестине – закрепилась традиция ежегодного обряда изгнания бабуинов. Два итинерария утверждают, что этот обряд проводился семнадцатого марта, однако не вполне ясно, в какой степени эти сведения могут считаться достоверными. В день изгнания бабуинов, на закате солнца, крестьяне собирались у источников и рассказывали друг другу истории про хитрость, жестокость и зловредность бабуинов и про то, как разным героям старины удавалось либо изгнать их силой, либо их перехитрить и избавить от них людей. После чего местный раввин, глава самаритянской общины, священник, шейх или даже просто староста деревни торжественно произносил: «Да никогда не придут в наши деревни бабуины, источники всех бед и злосчастий». Услышав эти слова, деревенские юноши, наряженные в маски и костюмы бабуинов, со злобными воплями убегали в лес. Следует добавить, что в двух или трех галилейских церквях до сих пор сохранились изображения Девы Марии, изгоняющей бабуинов.
Но однажды на Кармеле настал год великой смерти. По всей вероятности, ее привезли из Европы крысы, разбежавшиеся из трюмов венецианских и генуэзских кораблей, пришедших в Акру. И в Хайфе, и в рыбацких деревнях на побережье, и в пастушеских деревнях Кармеля люди умирали тысячами, друг за другом. Некоторые запирались в домах с башенками или прятались в хайфских катакомбах, но смерть настигала их и там. Многие падали на улицах; иногда умирали целыми семьями, и некому было похоронить своих мертвых. Вслед за годом черной смерти пришел год голода; и если в год крыс обезлюдели Хайфа и Акра, в год голода пустыми остались целые деревни. Так случилось, что однажды в одной из деревень староста испугался того, что все жители соберутся в одном и том же месте, и отменил обряд изгнания бабуинов. Впрочем, за годы чумы и голода большинство жителей деревни все равно погибло. Что же касается отмены обряда изгнания, то, поскольку подобное произошло впервые с самых незапамятных времен, бабуины решили этим воспользоваться. Поначалу они приходили по одному, со страхом на мордах, осторожно и хитро принюхиваясь, поселяясь в опустевших домах. Но деревня лежала перед ними, полупустая, измученная и беззащитная; сила слова отступила, а у оставшихся жителей уже не было воли сопротивляться. Потом бабуины стали переселяться целыми кланами, а люди продолжали умирать. Их трупы бабуины отдавали воронам и шакалам.
