– Мне все равно, я беру вот эту. Две штуки, – он слепо ткнул пальцем в сверкающее без единого пятнышка стекло витрины, пронзительно зазвеневшее. На нем остался большой отпечаток пальца.
Продавец недовольно покосился на стекло и, небрежно упаковывая камеры и маленький экран отображения, вспоминал куда он вчера убрал тряпку и средство для мытья стекол.
Пожалуйста, – протянул он Удо его покупку, которую тот молча запихнул в рюкзак, свисающий до самых пяток. – Заходите еще…
– Непременно.
Теперь он чувствовал себя намного лучше: нужно было только дождаться пока дом останется пустым и приделать эти ЦРУшные изделия, поломавшие и оборвавшие уже не одну жизнь.
Укрепить камеру у входа не составило большого труда: он просто сунул ее в фонарик, освещающий парадную дверь, направив не моргающий глаз объектива на дорожку, протянувшуюся от деревянного порога, плавно перетекающего в ступени до асфальта, укрывшего, как серое одеяло, улицу с бесконечно снующими машинами.
Со второй камерой пришлось повозиться. Удо решил приладить ее с внешней стороны окна над самым карнизом на случай, если этот поэтичный деградант решит воспользоваться окном.
Перерыв гараж и чердак, он все же отыскал довольно длинную и довольно старую приставную лестницу. После скептического осмотра он заключил, что если не будет делать слишком резких движений, то не упадет вниз.
Аккуратно и неуверенно наступая на трещащие и слегка прогибающиеся под его весом ступени, он достиг уровня карниза. Проделав в нем две дырки, он с помощью винтов и мотка проволоки для большей надежности, пыхтя от усилий, крепил камеру и удерживал спорное равновесие, балансируя на лестнице, готовой в любую минуту развалиться напополам.
Кусок проволоки впился ему под ноготь. Удо дернулся от боли и понесся навстречу твердой, по утрам уже укрытой снегом, земле. Тряся ничего не понимающей головой, он увидел смутные очертания непонятно как здесь оказавшейся клумбы, об которую больно ушиб руку. Вновь приставив уцелевшую лестницу к стене дома, он полез завершать начатое. Над камерой он сделал некое подобие навеса, чтобы дождь и снег не повредили это чудное изобретение, которое само призвано вредить тому, за кем подсматривает своим безжизненным механизированным оком.
Провода пришлось провести очень незаметно. Закончив с установкой, он включил пульт и посмотрел на экран: все было просто идеально.
Оставалось только одно: посвящать каждую секунду своего свободного времени слежению за непрошенным гостем и надеяться, что ему повезет увидеть его на экране. Конечно же Удо не мог двадцать четыре часа смотреть в монитор экрана, но он подумал, что самым подходящим временем для этого маньяка является утро, – когда все мы еще спим, а Эмми выходит на пробежку. Поэтому утру он уделял особое внимание и ни разу не проспал. Другие отрезки времени, к сожалению, были просматриваемы не столь тщательно, но его упорству можно было позавидовать.
