— Мама! — крикнула Ирина. — Заткнись, и без тебя тошно! Будь добра, думай башкой. Мы почитаем Александра, поэтому и оставили на улице, где он лучше всего сохранится. Всего одна ночь, и волки через забор не перелезут. И вообще, оставить тело на улице до прихода инспектора — это просто находка, потому что он решит, что тот умер только что.
— Ха! Да инспектор сам скорее помрет, если ты послала за ним Надежду.
— Мама!
— Ну, по крайней мере, уберите тряпки у него с морды!
— Это не тряпки, это пальто Милочки, которое она благородно одолжила, чтобы почтить достоинство дедушки. Послушай: когда его смерть будет зафиксирована, мы ненадолго возьмем его в дом. А пока что, будь добра, избавь нас всех от лишних хлопот в такой день. Линия фронта почти подошла, давайте собирать Людмилу в дорогу.
Максим размашисто пошел вверх по склону, зажав в зубах сигарету. Он плотно закутался в пальто, на нем была мятая военная шапка, сворованная во время экскурсии к линии фронта.
Ирина выдвинула подбородок в его сторону, когда он вошел во двор.
— И что, нам теперь смотреть на твою жалкую рожу?
— А ты бы предпочла ее не видеть?
— Упаси тебя Господь, если я узнаю, что ты провел утро, отираясь рядом с Виктором Пилозановым. Или с кем бы то ни было другим с похожей фамилией. И где это ты сигареты надыбал?
Макс остановился и посмотрел на нее через облако сигаретного дыма, неподвижно висевшего вокруг его головы, словно отсекая его от блядского мира.
— Если мне дозволено будет спросить: почему, вашу мать, я на каждом шагу получаю оплеухи за все просчеты человечества?
Его мать хлопнула себя руками по ляжкам.
— Если бы ты был в деревне, ты бы знал, что дороги перекрыты. Людмиле нужно уезжать!
— Ну, удачного ей пути.
— А тебе нужно ее отвезти!
— Ха, ну конечно, — сплюнул Макс, — на тракторе, чтобы она состарилась и подохла, пока доберется до ближайшего города, чтобы найти очень важную работу для старой дохлой бабы.
Ирина подавила тяжелый вздох. Она спрятала руки в фартук и уставилась на сына тяжелым взглядом. За двором, сквозь клубы тумана, показалась Людмила. Она несла два ведра с ветками. Она огляделась, воображая, как ее любовник притаился за одной из дюн. Затем посмотрела во двор. Издалека она ощутила ненависть, исходящую от матери, и замедлила и без того небыстрый шаг.
— Максим! — Ирина пригвоздила сына взглядом. — Нищета пришла в этот дом, и нам надо быть очень изворотливыми хозяевами при такой гостье. Большой поезд не вернется до следующей недели. Мы к этому времени можем уже подохнуть. У нас всего одна коза и два цыпленка, мы можем съесть их и вообще всю дикую живность в сорок первом округе и все равно откинуть копыта. — Она помолчала, чтобы до сына дошел смысл сказанного. — Но в тракторе есть топливо. Езжай в Кужниск и продай его. За лучшую цену. Принеси бабло прямо мне в руки. Только это поможет нам продержаться, пока Людмила не получит первую зарплату. Твоя семья на тебя рассчитывает, Максим. Это тяжелый момент в нашей жизни, и последняя капля нашей крови зависит от тебя. Это твое время, Максим, — бей, убивай и ешь.
