Сколько мы проковыляли вдвоем,
после яслей, детского сада, после школы,
один с камнями и палками, другой
с сигаретой в зубах, в Кастеле, Эйн-Кереме,
в соснах под Театроном… Гравий
детских плошадок, усыпанный листвой вязов,
высохшие стебли пальм – гигантские рыбьи скелеты,
варраны, шуршащие в пакетах из-под чипсов,
вороны, протестующие против холода
в 40-градусную жару («кар» – значит «холодно»
на иврите) И это длилось годами. Осень
сменялась весной. Лето выжигало травы
и нагревало воду в питьевых фонтанчиках.
Потом опять приходила осень —
время первых дождей, где-то в октябре,
после Нового Года… На самом деле
перманентное лето прерывалось на время
сезоном дождей, как терпенье слезами.
И мы брели через время, пока оно текло в нас.
Один – маленький – впереди. Второй – взрослый —
следом. С одинаковым видом
капризной сосредоточенности
на потоке самоотдельных бессвязных мыслей.
