Затем я перевела взгляд на наш дом-развалюху, с крошечной верандой и единственной голой лампочкой над ней. В окне, сквозь кружевные занавески, было видно, как моя маленькая сестренка накрывает на стол. Для меня. Потому что я вернулась домой. Ничего лучше и не придумаешь.
Джин обняла меня за плечи и подтолкнула к дому.
– А я действительно уже это знаю. Ты что, в первый раз меня не расслышала?
Чтобы подчеркнуть свои слова, она закатила глаза и фыркнула. Я покачала головой и крепко ее обняла.
Стоило мне открыть дверь, как в нос ударил аппетитный запах жарящегося мяса, овощей и чеснока.
– Мэдс, я дома! – крикнула я, бросая сумку на ободранный боковой столик и ожидая восторженного вопля.
Мэдди всегда славилась своим восторженным детским визгом. И сегодня ничего не изменилось.
Не успел вопль утихнуть, как в меня уже врезалась моя долговязая сестренка. Я крепко вцепилась в нее, едва удержавшись на ногах.
– Малышка, я так по тебе скучала! – выдохнула я, как можно крепче прижимая к себе ее тонкую фигурку.
Я не видела ее около двух месяцев, но, кажется, она уже начала наливаться – постепенно терять всю эту юношескую худобу и приобретать женственные округлости, унаследованные нами по материнской линии. Ее сиськи определенно подросли, да и бедра стали чуть пышнее. Выпутавшись из объятий Мэдди и из облака вишнево-миндального запаха, я заглянула ей глубоко в глаза. Широченная улыбка, которую я так обожала, расплылась по лицу сестры.
– Самая красивая девчонка в мире. Но только когда улыбается, – сказала я, повторяя ту самую фразу, что твердила ей уже почти десять лет.
Щеки Мэдс очень мило зарумянились, и она снова меня обняла. На сей раз она прижала меня к себе намного сильнее и, по ощущениям, не хотела отпускать.
– В чем дело?
Прижав ладони к ее щекам, я заглянула ей в глаза. Мэдди тряхнула головой, так что слишком длинная челка упала ей на глаза.
– Ни в чем. Просто я очень рада, что ты здесь. Я приготовила все твое самое любимое.
– Да я уж чувствую.
В ту же секунду мой желудок решил во всеуслышание объявить, что я не ела целую вечность, и оглушительно заурчал.
– Суп на плите, – сказала Мэдди и потащила меня за руку к кухне.
Джинель пошла за нами. Да, это прекрасно. Побывать дома – именно то, что мне требовалось.
* * *
– Мы едем на Гавайи! – эхом разнеслось по комнате, причем с такими децибелами, что едва не полопались стекла.
– Боже правый! Остынь, пожалуйста! – взмолилась я, прижимая ладони к ушам.
