— Вот тебе сряда.
Положила запрядыш на дно да опять его же достает.
— Вот тебе еще сряда, — лучше быть не надо.
Да и в третий раз достает тот же запрядыш.
— Постой, дочка, немножко, там еще есть новая одежка.
Да так-то все и вынимала один и тот же запрядыш. У второй кадки — те же загадки. И начали реветь ее дочери. А Дуняшка, что напряла, все сполна и получила. Все три лазоревых платья ей достались.
Носи, Дуня, не марай, кое лучше, выбирай! Не та родна дочь, что бежит от дела прочь, а та дочь родна, что на всякой работе видна.
Только Дуняшка-то не из корыстливых, оставила себе одно платье, а те сестрам подарила, чтобы без обиды — всем поровну.
— Нет, коли любят кататься, пусть любят и санки возить. Пусть сами напрядут. Я бы со стыда сгорела в чужое рядиться.
Огашка с Оленкой тайком гадают: на чем-де, на кислой опаре или на дрожжах приворожила-приворотила к себе падчерица их мать? Дуняшку судят, рядят, а сами на себя не хотят поглядеть.
Под троицкой березкой на гулянке нарядней Дуни никого не видели. Вот тебе и падчерица!
Только Галаха попрежнему языком трепала, благо язык без костей, мол, все это Стешуха пыль в глаза пускает соседям: нарядила сироту в огашкино платье, а вот придет Дуняшка домой, будет ей взбучка за эту обновку от мачехи.
Соседки ей:
— Полно-ка тебе, Галаха, чужие бока промывать, ни о ком ты хорошо не скажешь. Не та мать родна, коя родила, а та, которая вырастила дитя, уму-разуму придала да к делу произвела.
Огашка с Оленкой стали думать да гадать, нельзя ли, мол, как избавиться навсегда от Дуняшки. Поскорости выпал им подходящий случай. Пришел повечеру к Трофиму сборный староста из графской конторы по приказанью управляющего. Сам-то владелец села, граф Шереметев, в Питере жил. Редко когда в село заглядывал, разве только, когда чума загонит его из города или другая какая мерлуха. Все в руки управляющему передал, а тот оброки драл, будь спокоен, копеечки не позабудет. Ничем не брезговал, ни грошом, ни холстом.
Староста наказывает:
— За тобой, Трофим, недобор за прошлый да позапрошлый год, да еще за этот семь рублев, да холста семь кусков. Приноси в графскую контору, а то в середу за станом пришлю.
До самого доведись — не больно приятна награда. Трофим круто распорядился, жену с Огашкой и Оленкой послал за сыпину холсты полоскать, Дуняшку послал беленые холсты за огородом на бережку стеречь. Посылал — наказывал:
— Смотри же в оба, лес-то рядом, проворонишь — украдут, тогда лучше и в избу не приходи. Чем оброк-то платить стану?
