Печорин принадлежит к тем молодым людям, которые не кичатся своим разочарованием, а «стараются скрыть это несчастно, как порок». Ведь Максим Максимыч вынудил его на признание, сам он не открывал своей души долго...
Продолжая свой рассказ, Максим Максимыч неуклонно подвигается к трагической развязке. Печорин, запретив Бэле выходить па крепостной вал, успокоился и продолжал отлучаться из крепости на охоту. Однажды он и МакснмаМаксимычаугово- рил «ехать с ним па кабана». Видимо, Казбич долго выжидал удобного случая и наконец узнал, что в крепости нет ни прапорщика, ни штабс-капнтапа.
Охота была неудачной. «Такой уж был несчастный день!..» — замечает Максим Максимыч. На обратном пути охотники услышали выстрел. «Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение...»
Зачем Казбич увез Бэлу? Любил ли он ее по-своему и хотел отнять у Печорина, или она была для него только орудием мести? Во всяком случае, увидев, что его догоняют, убедившись, что пуля Печорина перебила ногу его лошади, он не пощадил Бэлу и «занес над нею кинжал».
Ни догнать Казбича, ни убить его не удалось, а Бэла «лежала неподвижно, и кровь лилась из раны ручьями». Даже и теперь, в искреннем горе, Максим Максимыч по привычке продолжает ворчать: «Такой злодей: хоть бы в сердце ударил — ну, так уже и быть, одним разом все бы кончил, а то в спину... самый разбойничий удар!»
Рассказ Максима Максимыча о болезни Бэлы опять напоминает «Завещание»: «скажи... что плохи наши лекаря». Когда смертельно раненную Бэлу привезли в крепость, лекарь был «хотя пьян, но пришел; осмотрел рану и объявил, что она больше дня жить не может; только он ошибся...»
Автор был в свое время разочарован благополучным концом истории Бэлы и Печорина; теперь и он, проникнутый состраданием и жалостью, хотел бы благополучного исхода. Слова Максима Максимыча о том, что лекарь ошибся, наполнили его надеждой.
«— Выздоровела? — спросил я у штабс-капитана, схватив его за руку и невольно обрадовавшись.
— Нет,— отвечал он, — а ошибся лекарь тем, что она еще два дня прожила».
Перед смертью Бэла «начала печалиться о том, что она не христианка, и что на том свете душа ее никогда не встретится с душою Григорья Александровича», но отказалась креститься и «отвечала, что она умрет в той вере, в какой родилась».
Может быть, так состоялась победа Бэлы над Печориным: неграмотная «дикарка», жившая одной любовью, добровольно подчинившаяся хозяину, повелителю — возлюбленному, оказалась перед смертью гордой женщиной, полной человеческого достоинства. Ее душевная жизнь ограничивалась только верой — и эту веру Бэла нарушила во имяГлюбви, но пепед смертью она победила свою любовь. Может быть, и Печорин понял се победу.
