родился тогда-то» — к нему не подходит; к этому герою неприменим добросовестный рассказ о событиях, как они происходили; Средиземное море — не просто море, а, как было сказано, «комплекс морей», к тому же морей, испещренных островами, рассеченных полуостровами, обри - сованных изрезанными побережьями. Его жизнь неотделима от земли, его поэзия пронизана сельскими мотивами, его мореплаватели — одновременно крестьяне. Это в такой же степени море оливковых рощ и ви - ноградников, как и море узких гребных судов и круглых купеческих кораблей, и его историю нельзя отграничить от мира суши, как глину нельзя оторвать от рук мастера, придающего ей форму. Lauso la mare e tente'n terro («Восхвали море и оставайся на суше»), говорит прован - сальская поговорка.
Итак, нам затруднительно в точности определить, что за исторический персонаж Средиземноморье, — для этого необходимы терпение, не одна попытка и неизбежные ошибки. Более чем отчетливым Среди - земное море представляется в океанографии, геологии, географии — в признанных и расклассифицированных областях. Но Средиземное море в истории? Сотни авторитетных мнений предостерегают нас: не пытайтесь отождествить его с тем-то или тем-то, его мир не замкнут в себе, его очертания размыты. Горе, признаемся мы, вооруженные соб - ственным опытом, горе историку, который думает, что этот болезненный вопрос его не касается, что Средиземноморье как исторический персонаж не нуждается в определении, будучи давно определенным, отчетливым, легко узнаваемым и занимающим во всеобщей истории то место, которое обозначено пунктиром географических очертаний. Но что дают эти очертания для нашего исследования?
Если уж писать историю моря, можно ли ограничиться менее чем пятидесятилетним отрезком, останавливаясь, с одной стороны, у Геркулесовых столпов, а с другой — у морского коридора, подступы к которому охранял уже седой Илион? Возникающие с самого начала проблемы определения рамок исследования тотчас же влекут за собой все остальные: ведь ограничить означает определить, воссоздать, проанализировать и, в данном случае, избрать и попытаться очертить, если угодно, некую философию истории.
Это верно, что в нашем распоряжении — невообразимая масса статей, мемуаров, разных изданий, книг, исследований как собственно историков, так и других не менее интересных авторов из смежных областей: этнографов, географов, ботаников, геологов, инженеров. На свете не сыскать столь
