– Важна. Но стоит ли доверять вятичам? Ведь совсем недавно они восстали против твоей власти, и ты справедливо их покарал.
– Думаю, это хороший повод помириться с ними.
– Однако прежде с защитой ростовской земли справлялась и ростовская дружина, – призадумался князь Ошан. – Впрочем, я вижу, князь киевский, ты уже не отступишься, ведь в борьбе с печенегами за тобой правда. Будь по-твоему, я дам тебе своих бояр. Мой дружинник Путята, кажется, уже воевал за тебя, он христианин и даже помог Добрыне крестить Новгород. Пусть же он и будет воеводой на Владимирской заставе.
– Путята – достойный дружинник, но я не могу сделать его воеводой.
– Отчего же? – даже несколько возмутился князь Ошан. – Не забывай, что твоя застава находится на ростовской земле, а эта земля принадлежит мне и моей дружине. Поэтому на всех заставах у нас начальствуют наши бояре.
– Разумеется, великий князь, – лукаво прищурился князь Владимир, – поэтому я хотел просить тебя об услуге. Я хочу, чтобы мой сын – Ярослав, стал твоим дружинником. Взамен Путяту я возьму к себе, в киевскую дружину. Тем самым наши дружины породнятся. Мы станем ещё ближе друг к другу. Сейчас мой сын Ярослав ещё очень мал, но у него уже есть свои владения в новгородской и переяславской земле. Он сможет стать достойным воеводой на Владимирской заставе. А до той поры, пока Ярослав не вступит в свои владения, пусть от его имени правит мой верный дружинник – Сигурд.
Князь Ошан задумался ещё крепче. Нелегко было принимать решение, когда под боком стояло огромное войско в полной боевой готовности, а теперь киевский князь фактически хотел расположить здесь войско на постоянной основе. С одной стороны, сделка выглядела честной и очень выгодной. Путята становился дружинником в Киеве, а Ярослав – в Ростове. Но если в Киеве власть была в руках одного рода, то в Ростове ещё каждый боярин мог стать князем. Сам Ошан тоже долгое время был лишь боярином, а князем стал уже в 37 лет. Более того, он не был рождён дружинником и стал таким лишь тогда, когда боярский титул пожаловали его отцу. Таким образом, если сын князя Владимира становился ростовским дружинником, то впоследствии его могли выбрать ростовским князем после кончины Ошана. Сомнений не было, что Владимир сделает всё возможное, чтобы это случилось, так же как в своё время его отец – Святослав добился того, чтобы Владимира выбрали новгородским князем. А как только юный Ярослав станет ростовским князем, этот город полностью подчиниться Киеву и будет крещён в чужую веру. И всё же, формально эта сделка выглядела честной. Ведь никто ещё не признал, что Рюриковичи бессменно должны править Киевом, да ещё и всей Русью, и потому теоретически даже Путята мог в будущем претендовать на должность киевского князя. Если, например, род Рюрика ослаб бы и уступил свои позиции. Князь Ошан искал способа уйти от соглашения, и не находил его. Любой его отказ сейчас выглядел бы как объявление войны, которая с наибольшей вероятностью была бы сейчас проиграна. Для этого у Владимира было уже и большое войско, и своя крепость. В глазах знати Ошан был бы агрессором, а киевский князь лишь защищался бы. Излюбленная тактика знатных людей – заставлять врага нападать первым, чтобы любая жестокость выглядела как самооборона. Ростовский князь и сам прекрасно знал эту тактику и использовал её искусно много раз, в том числе и тогда, когда домогался должности князя. Но теперь опытный Ошан должен был признать, что юный Владимир его перехитрил. В конце концов, Ярослав был ещё ребёнком, и много времени должно было пройти, прежде чем он вступит в Ростове в свои права.
