Ульвэ совершенно один брел по русскому лагерю. Караульные возле терема воеводы подсказали ему дорогу и больше не обращали на него никакого внимания. Это было очень необычно – все последние дни находиться под неусыпной стражей и чувствовать себя пленником, а теперь словно оказаться никому не нужным.
На полпути навстречу ему попался отряд тех самых воинов в пятнистой одежде, что содержались в соседней избе. Первым шел Глеб.
– Какие люди! – радостно воскликнул он, едва заметив крестоносца.
Ульвэ на всякий случай оглянулся, но никаких людей рядом с собой не обнаружил.
– Так, значит, – не переставая широко улыбаться, бесшабашно продолжал недавний попутчик в походе за травами, – принесли его домой, оказался он живой?
– Кого принесли? – обезоруженный искренней радостью Глеба, решил уточнить крестоносец.
– Кого-кого, – беззлобно передразнил Глеб, – зайчика, конечно, кого же еще. Пиф-паф, ой-ой-ой, ну и так далее.
– Чего? Какой еще пиф-паф? – нахмурился Ульвэ, пока еще не определившись сердиться ему на этого добродушного паренька или обождать.
– Ай, ладно, понятно, другие у вас сказки, наверное, – махнул рукой Глеб, а затем, заключив крестоносца в широкие объятия, продолжил: – Жив ты, говорю, а это здорово! А нас вот в казармы переводят. Ты извини, мне уже бежать пора, своих догонять, потом поболтаем, ладно? Не дожидаясь ответа, Глеб хлопнул рыцаря по плечу и побежал догонять свой удаляющийся отряд. А Ульвэ, посмотрев вслед бывшему соседу, пожал плечами и побрел дальше к забору, за которым виднелась знакомая изба.
Стражников возле калитки и крыльца дома, где их держали последние дни, больше не было, а из-за приоткрытых ставней избы, доносился дружный и громкий хохот.
На улице уже почти стемнело, и Ульвэ отчетливо разглядел, как в хорошо освещенной свечами и лучинами комнате все трое его боевых товарищей сидели за столом, слушали очередные байки Трувора, скорее всего про его победы над женским полом, и дружно хохотали. Даже набожный Михас держался от смеха за живот, когда всегда немногословный Генрих отпускал пошлые шуточки в адрес похождений Трувора. Все выглядело так, словно рыцари сидели в какой-нибудь мирной таверне, не обремененные заботами о завтрашнем дне, сытые и довольные жизнью. А самое главное, что все они были абсолютно здоровы, без каких бы то ни было признаков былых тяжелых увечий. Трувор и Михас, один из которых еще с утра был без сознания, а другой едва мог пошевелиться, выглядели так, словно месяц отдыхали на какой-нибудь зажиточной крестьянской ферме. Видимо, это и был тот приятный сюрприз, о котором говорил воевода.
