На последних словах воевода осекся, подошел к столу, глотнул из кружки, чтобы смочить пересохшее от длинных речей горло, и, неожиданно скомкав свою речь, снова обратился к крестоносцу.
– Ладно, рыцарь, время уже позднее, а у меня еще много дел незаконченных. Сейчас возвращайся к своим, тем более что там тебя приятный сюрприз ожидает, – воевода еще раз глотнул из кружки и продолжил: – Завтрашний день вам на принятие решения, вечером сообщите, что решили-остаетесь с нами или другой дорогой пойдете. Да, вот еще, меч свой не забудь.
В голове Ульвэ из-за услышанного от воеводы творился полный беспорядок. За все время он так ни разу не проронил ни одного слова, а лишь внимательно слушал, хотя понимал и верил далеко не во все.
На рыцаря, как волна, накатились воспоминания последних дней. Сначала пробуждение в непонятном лесу и стычка с ужасными существами, у которых были тела людей, а головы ящеров-демонов из преисподней, встреча с русичами и дорога до их лагеря, поход за травами и бегство от болотного великана, а после смертельный поединок с Евпатием. И в конце концов наблюдение откуда-то сверху за манипуляциями над собственным телом.
Во всех этих воспоминаниях одним из главных действующих лиц был русский богатырь, умеющий делать странные вещи. То он разжигает погребальный костер теплом от собственных ладоней, то делает почти невесомыми носилки, на которых несут раненых рыцарей. А там, в лесу, когда собирали травы, Евпатий вел себя странно, он словно уснул прямо стоя незадолго до встречи с огромным болотным великаном. Да и здесь, после поединка, именно Евпатий вернул к жизни поверженного Ульвэ.
Крестоносец задумчиво поднялся со своего места, медленно подошел к столу, возле которого находился его меч и посмотрел на воеводу. Старик не обращая больше никакого внимания на рыцаря, углубился в свои записи.
Ульвэ помялся с ноги на ногу, явно не решаясь о чем-то спросить, но потом, словно передумав, молча забрал свой меч и вложил его в ножны. Развернувшись к выходу, Ульвэ, все еще перебирая в голове нахлынувшие бесконечным потоком мысли, медленно зашагал прочь. Остановившись на пороге, крестоносец обернулся и, словно набравшись смелости, задал наконец воеводе мучивший его вопрос.
– Скажи мне, воевода, а Евпатий – он и есть этот ваш Чародей?
Воевода оторвался от своих записей и в первый раз широко и искренне улыбнулся.
– Евпатий? Ну что ты, конечно же, нет! – продолжая весело смотреть на рыцаря, сказал воевода. Затем улыбка исчезла с его лица, взгляд стал серьезным и он продолжил: – Евпатий его ученик.
