Они начали сближаться. Глеб все в той же классической стойке, а мастер хитрости – почесывая подбородок и теребя складку на одежде внизу живота, словно еще в чем-то сомневаясь.
Когда дистанция между противниками сократилась настолько, что уже можно было наносить удары, Глеб начал первым. Он, не мудрствуя лукаво, решил начать разведку боем и выстрелил один за другим свои кулаки в центр подбородка мастера хитрости. Но традиционная двоечка, мягко говоря, не прошла. Не успел еще второй кулак Глеба догнать первый, как японец, слегка качнувшись назад, нанес молниеносный удар носком ноги прямо в незащищенный пах Глеба. Такой жуткой, до потемнения в глазах и пронизывающей иглами боли испытывать ему еще не приходилось. Удар был настолько сильным, что организм бывшего командира спецподразделения отказался переносить ужасную боль и потерял сознание.
Поэтому что было дальше – Глеб не помнил, а когда очнулся, над его интимным хозяйством уже вовсю колдовал лекарь.
– Ну, чего разлегся? Вставай уже, время не терпит! – это в помещение зашел находившийся явно в хорошем расположении духа Евпатий. – Да ты не боись, идти недалеко, а твоей широкой походкой и вовсе рядом!
Намек на широкую походку явно указывал не на широкие шаги Глеба, а на то, что ему теперь, словно бывалому кавалеристу, ноги при ходьбе слегка шире обычного расставлять придется. И понятное дело, вовсе не потому, что он привык коня под собой чувствовать.
– А куда пойдем? – не разделяя веселость Евпатия, спросил Глеб.
– Куда, куда, дальше тренироваться! – Евпатий широко улыбнулся. – Да не бойся ты! У тебя же где болит? Правильно, между больших пальцев ног. А мы всего-навсего в кости с тобой на щелбаны играть будем. Лоб-то у тебя вроде целый?
– Да вроде целый, – неуверенно ответил Глеб, все еще соображая, что находится между больших пальцев ног.
– Ну вот и славно, шагай за мной!
Идти действительно оказалось недолго. Уже через пару дворов Евпатий привел Глеба на небольшую, но просторную полянку, где их уже ждали бойцы-контрактники. На краю поляны стоял длинный стол со скамейками.
На другом краю поляны Глеб увидел сидящих прямо на земле рыцарей, среди которых был и Ульвэ. Напротив рыцарей сидели русские дружинники и, кажется, играли с крестоносцами в старую детскую забаву, называемую то ли ладушки, то ли ладошки. Суть игры заключалась в том, чтобы успеть накрыть, а точнее, ударить своей ладонью находящуюся сверху ладонь оппонента до того, как тот успеет ее отдернуть. В глаза бросалось то, что русские дружинники находились явно в лучших, по сравнению с крестоносцами, условиях. Когда была очередь рыцарей бить по ладоням русичей, то пальцы играющих едва соприкасались, наложенные друг на дружку лишь первыми фалангами. А когда сверху ладоней русичей лежали ладони Ульвэ и его воинов, то они касались пальцами аж запястий. Плюс ко всему прочему у каждого крестоносца на руках были тяжелые кованые браслеты, которые явно замедляли их движения.
