Они продолжали искать подходящий способ передачи, но не находили.
Где-то в половине одиннадцатого Валье радостно позвал Мадриса:
— Доктор… доктор…
Все подумали, что он придумал какой-нибудь способ передать пирог.
— Да, Валье?
— Я съел тамаль.
— Ну и как, вкусно? С бобами? — с завистью спросил доктор.
— Ага, вкусно. Я решил: чем пропадет, лучше я его съем.
Наступил полдень, но полицейские не пришли ни вывести нас в туалет, ни дать нам обед.
«Ладно, — подумали мы, — по крайней мере сможем побольше поговорить». Начал Марсело. Он повел разговор на историческую тему: «Англия, ее развитие и упадок». Затем продолжил Валье, который рассказал нам о своей работе поденщиком в Соединенных Штатах. После него доктор принялся классифицировать продукты питания, подробно останавливаясь на каждой группе. Когда же он произнес, что такие продукты, как мясо, молоко, яйца и т. д., богаты белками, голос его начал слабеть и стал тихим.
— Доктор, Вас не слышно. Могли бы Вы говорить погромче? — попросила я.
Он попытался, но громко произнес только первые несколько слов.
Я снова обратилась к нему:
— Я вас не слышу.
Тогда он еле произнес:
— Простите меня, но я ослаб: ведь со вчерашнего обеда я ничего не ел, а разговоры о еде вызывают у меня чудовищный голод. Прямо слюнки текут при упоминании яиц, мяса и вообще всего того, что хочется. Даже думать ни о чем другом не могу.
На этом мы решили прекратить нашу беседу.
Наступил час ужина. Пришли те же самые жандармы, вывели нас по одному в туалет, причем Мадриса последним.
«Друг доктора» — так мы окрестили в предыдущий вечер полицейского, лишившего его еды, — остановил своего напарника, когда тот собирался дать тарелку с едой Мадрису:
— Этому не давай, он еще наказан.
— Ну что ты, брось. Надо дать,
— Нет, он наказан, как и я.
— Слушай, надо дать — не видишь, что он уже давно не ел? — И тот, кто держал тарелку, отдал ее доктору.
Когда происходили вещи, подобные этим, Мадрис вздыхал и говорил:
— Дай бог, чтобы кто-нибудь смог описать все это.
Дабы иметь лучшее представление о репрессивных органах, необходимо упомянуть и о посыльных. Как правило, это мальчишки от тринадцати до семнадцати лет, которые подвизаются как во всех полицейских участках в провинции, так и в столице.
Они, крестьянские дети, с раннего возраста вынуждены работать, чтобы помогать родителям или по крайней мере не быть для них обузой. И вот по рекомендации какого-нибудь полицейского они устраиваются работать «на побегушках» в участок.
