— Сделай из ваты два тампона и помоги мне наложить их ей. Сними с нее повязку.
Мне наложили по куску ваты на каждый глаз и обмотали голову пластырем.
Затем, когда я оказалась полностью раздетая с забинтованной головой, на меня снова надели наручники, приподняли и усадили на пол, но голос, принадлежавший Гараю, приказал:
— Посадите ее на стул перед столом.
Я же, притворившись обессиленной, делала вид, что удержаться сидя не могу.
Хорошо, эту шлюху надо «придавить» прямо здесь, пусть знает, что мы тут не в игры играем. Ну-ка, усадите ее получше. Если она не сядет, кто возьмется «полежать» на ней?
Меня снова подняли за руки и усадили на стул.
— Придержите ее, чтоб сидела.
— Не притворяйся и сиди.
— Если не будет, то посмотрим, скольких из вас она выдержит. — Эти слова были обращены к находившимся там полицейским.
Я удержалась на стуле, дабы не давать им трогать себя — каждый так и тянулся пощупать.
Затем начался допрос — первый из многих, которые состоялись за время моего заточения.
Начал Гарай:
— Мы уже знаем, кто ты такая. Лучшее, что ты можешь сделать, — это начать сотрудничать с нами. Если ты будешь вести себя хорошо, мы сможем тебе помочь; здесь никто больше не сможет этого сделать — только мы.
— Ты находишься в руках органов безопасности страны. Предупреждаю тебя об этом заранее, — и, трогая меня за плечо, добавил: — Здесь мы тебя заставим говорить, у нас есть способы для этого. Так что не будь дурочкой, не стоит страдать из-за собственной глупости.
— Вот Мирейя и Валье, — он имел в виду Соню Рамирес и Хуана Хосе Янеса, — глупыми не были. Здесь либо сотрудничают, чтобы жить — не тужить, либо дохнут. Но я надеюсь, что ты девушка образованная, будешь умницей и не захочешь, чтобы над тобой глумились. А ребята здесь охочие. Они тебя не пожалеют.
— Итак, как тебя зовут? — спросил Гарай.
— Паула Каридад Мартинес, — назвала я имя из удостоверения личности, что лежало в моей сумке.
— Нет, это не твое имя. Лучше скажи свое, тем более что мы все равно уже знаем, как тебя зовут.
Я повторила то же имя. Один из полицейских приблизился и, сжав мне соски, сказал:
— Лучше говори, а то твои сиськи посинеют. Так как тебя зовут? — и сдавил соски еще сильнее.
Я твердила то же самое, и все это повторялось много раз.
Во время похищения меня избили довольно сильно, и теперь мой нос был в крови, а из-за кровяных сгустков, образовавшихся внутри него, мне было трудно дышать. Они угрожали мне побоями, но били лишь по стене, рядом с тем местом, где я находилась, или по столу, что напротив, или даже по стулу, на котором я сидела, но не по мне. Полицейские были заинтересованы в продолжении допроса, поэтому предпочитали, чтобы я не теряла сознания. Ударяя рядом, они пытались запугать меня, ибо с забинтованными глазами, ничего не видя, я не знала: попадет следующей удар по мне или нет. А били они деревянными дубинками.
