— Когда надо поторопиться, эти сукины дети не спешат. — Наверняка он имел в виду часовых, охранявших ворота Национальной гвардии — этого самого мощного за последние пятьдесят лет истории страны репрессивного органа.
Наконец машина тронулась и после нескольких минут медленной езды остановилась. Послышалось чье-то распоряжение:
— Принесите плащ прикрыть эту… — Это относилось, очевидно, ко мне. — Надо вытащить ее — она без сознания. Ну-ка, открой мне дверь и придержи сиденье, иначе не пройдет. Пошевеливайся! Что вы все здесь сонные, как мухи?! — Это был голос все того же сержанта Росалеса.
Принесли плащ с капюшоном, сильно пахнущий прорезиненной тканью, — один из тех, которыми пользуются полицейские во время дождя. Ухватив за ноги, они принялись вытаскивать меня из машины, которая была очень узкой и всего с двумя дверками, что создавало значительные трудности. Сильными рывками им удалось меня вытащить, причем при каждом рывке все мое тело пронзала острая боль, а голова ударялась о сиденья, дверь.
Вытащив, они бросили меня на землю рядом с машиной и пару раз пнули ногой, чтобы проверить, очнулась я или еще без сознания. Увидев, что я никак не реагирую на их пинки, они набросили на меня плащ, а поверх повязки, что была на лице, накинули капюшон. Затем кто-то поднял меня за руки и взвалил себе на плечи. Боль в вывихнутой от ударов руке была невыносимой.
Поднявшись по лестнице, они подошли наконец к какой-то комнате. Там меня свалили на пол и сдернули плащ с капюшоном.
— Посмотрите-ка, не очнулась ли уже.
Мне приподняли повязку на лице и зажали нос.
— Да, дышит.
— Садись! — приказал чей-то голос, обращаясь ко мне.
— Посадите ее и разденьте. И принесите вату и лейкопластырь.
С меня начали срывать одежду и говорить разные непристойности.
— Ну, кто хочет «придавить» ее первым? — И, обращаясь ко мне: — Может быть, ты пожелаешь с этим, а?
— Всю одежду, мой лейтенант?
— Да, всю, полностью. И можете снять с нее наручники, пока раздеваете.
Те, кто меня раздевал, использовали каждую возможность, чтобы пощупать меня, потрогать грудь и другие места, сопровождая это скабрезными шутками.
— Хороша!..
— И кто бы мог подумать, что такие вот убивают полицейских.
— Пощупай, какое упругое тело, как будто эти шлюхи только спортом и занимаются.
— Она, должно быть, каратистка. Наверняка прошла курс в Корее.
— Фигура совсем не испорчена, видно, детей нет.
— Им не разрешается иметь детей.
— Вот пластырь с ватой.
