Тем временем исполинский конь встал на ноги. Вмешайся он в схватку, лешему не поздоровилось бы от его могучих ног, под стать слоновьим, и тяжёлых копыт. Но ловкий грек успел одной рукой ухватиться за гриву коня, а другой вонзить акинак в сонную артерию. Обливаясь кровью и ломая кусты огромным телом, конь рухнул. Сагсар с Нежданом, подоспев на помощь лешему, мечами с трудом перерубили мощную шею аримаспа.
Шишок, приняв обычный вид, поспешил к Серячку. Волк потерял немало крови, но был жив и усердно зализывал себе рану. Заботливо поглаживая его, леший зашептал простенький заговор на унятие крови.
— Ну вот мы и начали войну с аримаспами, — с сожалением вздохнул Хилиарх. — Наверняка рёв этого верзилы услышали его сородичи.
— А чего он на нас да на пёсика моего с луком? Да какой леший в лесу такого охотника стерпит, что не еду добывает, а смертоубийством забавляется? — возмущённо отозвался Шишок.
— Вайюг он и есть вайюг, — махнул рукой Сагсар. — Зол и глуп. Думает, раз сильный, значит, всё можно.
Неждан, взглянув на погибшего грифона, сказал:
— Дивы-грифоны — птицы Солнца, так ведь? В его колесницу впряжены. А мы — воины Солнца, Даждьбожьи внуки. Так с кем же нам тут воевать, если не с теми, кто такую божью красу губит?
Хилиарх согласно кивнул и, глядя на уродливое обезьянье лицо аримаспа, задумчиво проговорил:
— «Каждый на лепом челе имеет единое око...» Сам ли Аристей так писал или какому-то переписчику показалось недостаточно красиво? До чего мы, эллины, любим видеть красоту даже в страшном и опасном... Ведь этот грифон, к примеру, вряд ли покажется прекрасным аргиппейским пастухам, у которых эти божественные птицы таскают скотину.
— Аргиппеи верят: когда грифоны сыты, солнце лучше греет. И мы, сарматы, приносим жертвы скотом Гойтосиру и его грифонам, — возразил Сагсар. — Солнечный зверь берёт одну жизнь и взамен даёт другую. Это аримасп-вайюг ничего не даёт, только убивает.
Забрав голову и оружие аримаспа, росы вернулись к привязанным неподалёку лошадям и поехали обратно к войску. Они не обратили внимания на большого ворона, который наблюдал за схваткой с вершины кедра, а потом вдруг, не заинтересовавшись падалью, полетел вслед за ними. Четверо вышли к своим, когда какой-то старый охотник-аргиппей стоял перед росами и возбуждённо говорил:
— Идите назад, западные росы! Впереди в горах война. Страшная война, не для людей. Аримаспы идут приступом на Золотую гору, хотят отнять её и копи у грифонов. Это Ваю послал одноглазых — и аримаспов, и дэвов. Разве можно людям в такое вмешаться: с Солнцем воевать или с Ветром?
