Затаившийся Оракул | страница 66

— Подождите! — взмолился я.

Не каждый бы понял, что произошло дальше.

Джулия атаковала. Кайла выпустила стрелу. Мэг вытянула руки вперед, и между ее пальцами вспыхнуло слабое золотое свечение. Неожиданно в руках юной Мэг Мак-Кэффри оказалось два меча с изогнутыми лезвиями, что придавало им сходство с фракийскими мечами. Это были сики[19] из имперского золота. Я не видел такого оружия со времён падения Римской Империи. Они возникли из ниоткуда, но, как я мог судить по своему опыту, они появились из колец-полумесяцев, которые носила Мэг.

Оба лезвия завертелись. Мэг одновременно разрезала в воздухе стрелу Кайлы и обезоружила Джулию, и ее кинжал покатился по полу.

— Какого Аида? — спросил Коннор. Его волосы были вырваны клочками так, что он был похож на куклу, с которой плохо обращались. — Кто эта девчонка?

Персик припал к ногам Мэг, рыча, пока она отмахивалась от сбитых с толку и разъярённых полубогов двумя мечами.

Моё зрение было лучше, чем у обычных смертных, потому что я увидел горящий символ первым — мерцающий свет над головой Мэг. Когда я узнал символ, моё сердце ушло в пятки. Мне не понравилось то, что я увидел, но я подумал, что стоило на это указать.

— Смотрите!

Остальные были в замешательстве. Затем свет стал ярче: сформировалось голографическое изображение золотого серпа с несколькими колосками пшеницы, кружащееся чуть выше головы Мэг Мак-Кэффри.

Мальчик в толпе ахнул.

— Она коммунистка!

Девочка, сидящая за столом четвертого домика, насмешливо усмехнулась:

— Нет, Дэмиен, это символ моей матери, — когда до нее дошла истина, она стала спокойнее. — Гм, то есть…символ её мамы.

У меня закружилась голова. Я не хотел этого знать. Я не хотел служить полубогу с такими родителями. Но теперь я понял, что полумесяцы на кольцах Мэг — никакие не луны, а серпы. Как единственный присутствующий олимпиец, я чувствовал, что должен сделать признание официальным.

— Мою подругу признали, — провозгласил я.

Некоторые полубоги уважительно опустились на колени, хотя некоторые сделали это неохотно.

— Леди и джентльмены, — сказал я с такой же горечью в голосе, какая была в чае Хирона, — похлопайте Мэг Мак-Кэффри, дочери Деметры.

НИКТО НЕ ЗНАЛ, ЧТО ДЕЛАТЬ С МЭГ.

Я их не виню.

Ситуация стала ещё более запутанной теперь, когда я знал, кто её мать. У меня были подозрения, да, но я надеялся, что их опровергнут. Ужасно обременительно всегда оказываться правым.