— Я полагаю, важно уметь смотреть дальше текущего момента и изучать геополитику в регионе, — сказал Кершвель. — Россия подавляет инакомыслие в пределах собственных границ. Она хочет восстановить отношения с Сербией и угрожает любой восточноевропейской нации, желающие присоединиться к ЕС или НАТО. Для меня это достаточная провокация, господин президент. Для меня это предельно очевидно. Как я могу объяснить вам это?
На последнюю фразу обратили внимание все в кабинете, включая президента. Но, вместо того, чтобы рыкнуть в ответ, президент кивнул, вежливо завершая дискуссию.
— Я ценю вашу откровенность, Эд, — сказал он без следа злобы. Судя по всему, именно так все и было, подумал госсекретарь. Президент повернулся к Дугласу Моргану, главе Центрального Разведывательного управления. — Дуг? Что скажете?
— Как это повлияет на текущие разведывательные операции? — Спросил Морган. — У нас производятся несколько десятков разрешенных разведывательных операций, в основном, на Балканах, Ближнем Востоке и в Азии. Вы же не собираетесь просто махнуть на них рукой, сэр?
— Конечно нет, — ответил президент. — На самом деле, я не вижу оснований для каких-либо изменений разведывательной деятельности. Я полагаю, крайне важно поддерживать эффективные разведывательные и контрразведывательные операции, возможно, даже усилить их, если мой план будет реализован.
— Быть может, это потому, что весь мир увидит в этом плане проявление трусости, и будет думать, что американское правительство развалилось? — Вставил Кершвель.
Если государственный секретарь хотел представить президенту еще один аргумент, то это не сработало. Торн просто посмотрел на Кершвеля, кивнул и сказал с улыбкой:
— Что-то вроде этого, Эд. Что-то вроде этого. — Когда никто не ответил, Торн повернулся прямо к Кершвелю, развел руки, пристально посмотрел на него, как бы говоря: «ну ладно, Эд, если хочешь попытаться снова, давай, вперед».
Кершвель покачал головой. Все, что он мог сделать, уже было сделано. Он высказывал свои возражения несколько недель, используя все, что можно и даже больше, и даже теперь пытался переубедить президента. Но, очевидно, тот уже принял решение.
— Тогда приступим, — решительно сказал президент. Гофф и Венти явно помрачнели. Торн добавил: — Давай уже начинать, Боб, — он протянул руку, открыл папку перед собой и поставил свою подпись на титульном листе. — Итак, господа. Давайте сделаем это.
Гофф взял документ и посмотрел на него так, словно это было свидетельство о его же смерти.
